Не водица кровь солдатском
Шел март 1945 года. Война переместилась в Восточную Eвропу. Наша 21-я армия продвигалась к Берлину по разоренной, истерзанной земле Польши.
Железнодорожное движение между городами было разрушено, сами города являли собой потрясающее зрелище: обгоревшие коробки зданий; жилые кварталы, превращенные в сплошные руины; обезглавленные храмы.
По дорогам, навстречу нам, с сумками, тележками, мешками за плечами, тянулись многочисленные жертвы войны, люди разных стран, освобожденные из фашистского рабства. Впереди у нас столица Польши, разрушенная отступавшим врагом.
Под Варшавой немцы создали глубоко эшелонированную оборону, центром которой стал стратегически важный город Пултусск. Небольшой, опустевший, он был превращен в неприступную крепость и непосредственно прикрывал подступы к многострадальной польской столице. Взять его сходу было, казалось, невозможно. Предстоял тяжелый бой, требующий героических усилий и жертв.
Наступающие войска остановились и около недели готовились к штурму. В укрытиях устанавливали артиллерийские батареи. По ночам где-то под горой слышался рокот танковых моторов. Боевые машины шли к передовой. Стремительно проносились неподалеку от нас реактивные минометы «Катюши» и исчезали в дубовой роще.
Фашисты чутко реагировали на шумы и передвижения в нашем тылу и постоянно обстреливали второй эшелон из пушек. Подключали минометы, но явно экономили снаряды. На передовой стояла напряженная тишина, прерываемая время от времени пулеметными очередями.
Я тогда еще не знал, что наступление начнется на нашем участке, что солдаты моего третьего батальона первыми пойдут в атаку и первыми примут на себя огонь врага, и только потом их поддержат соседние подразделения.
Наступила холодная, тревожная ночь. Командир батальона капитан Каргаполов вызвал всех офицеров на командный пункт и объявил о часе наступления. Он поставил задачу и мне, командиру санитарного взвода: немедленно выдвинуться со своими ребятами на передний край и занять первые траншеи. Но перед этим организовать пункт приема раненых, обеспечить его перевязочными материалами. «Раненых, -сказал комбат, — возможно, будет много».
Вот они, передовые траншеи, заполненные нашими солдатами, готовыми к броску по первому сигналу. Здесь я оставил часть санитаров с плащ-палатками, а с остальными в старом сарае с добротной крышей мы оборудовали пункт скорой помощи. С волнением стали ждать начала штурма. Но раненые стали поступать еще до начала атаки. Это были подорвавшиеся на минах саперы. Двое были ранены в живот и голову и не приходили в сознание. Повязки им уже не требовались. Третий, с простреленной ногой, добрался до нас сам и после перевязки был отправлен в медсанбат.
А вот и долгожданная ракета. Начался нелегкий бой за Пултусск. Ракета невольно заставила всех вздрогнуть. Вначале — мощная артподготовка. Противник в ответ открыл ураганный огонь, который усилился, когда в атаку пошли наши ребята. Оказалось, что не все огневые точки врага были подавлены. Особенно свирепствовали крупнокалиберные пулеметы. Непрерывно рвались мины. Тяжелая артиллерия била по нашим тылам. Появились раненые. Они ползли по траншеям к нашему укрытию. Тяжелых выносили санитары. Уже не хватало жгутов для остановки кровотечения, а раненые все поступали и поступали. Их было так много, что безнадежных пришлось выносить за сарай, на открытую площадку.
Перевязки, перевязки, остановка кровотечения, подготовка к эвакуации в медсанбат — вот чем занимались мы с санинструктором Казанцевым. Оба в крови с головы до пят.
Немцы отбивались яростно, грохот батарей не умолкал. Несколько наших танков подорвались на минном поле. По крыше сарая барабанили осколки. Совсем близко рвались снаряды. Все вокруг было завалено сбитыми сучьями, которые мешали передвигаться по траншеям. Срочно мне передали, что четверо санитаров, выносивших раненых, попали под артналет и все погибли. Это были первые потери санвзвода.
А земля страшно гудела. Казалось, что мы оглохли… Неожиданно немцы перенесли артобстрел на другой участок передовой, и поток раненых увеличился. Среди них — сержант. Он ранен в левую ягодицу, разорвана бедренная артерия, нужна немедленная операция. Хлещет кровь, тампонада не помогает. Но время упущено, и солдатское сердце останавливается от потери крови.
Наверное, никогда не забуду бледное, бескровное лицо парня. Чувствуя большую рану, он все спрашивал: «Что там у меня? Наверно, все оторвало?». Я утешал его: «Все на своем месте!». А потом он затих и умер…
Атака наших солдат, к сожалению, захлебнулась. Но бой за город продолжался. Не умолкали «Катюши». Вперед снова двинулись танки. В воздух поднялась мощная армада тяжелых бомбардировщиков. И снова в атаку пошла пехота, но это были солдаты других батальонов. Наш третий почти весь остался на поле боя.
Город был взят! Из 14 человек моего санвзвода осталось в живых шестеро, в том числе мы с Казанцевым. К бывшей передовой теперь свободно подходил транспорт, и всех раненых мы эвакуировали в ближайший госпиталь.
В это время нам привезли два мешка писем от родных и любимых, но читать их было некому, как и некого было кормить вкусным фронтовым обедом.
Подъехал командир дивизии и приказал капитану Каргаполову построить батальон. В боевом строю нас оказалось всего 46 человек.
Батальон срочно получил пополнение и через три часа снова отправился в путь — догонять полк. Враг отступал, ему нельзя было дать закрепиться. Время работало на нас.
Моя работа по спасению раненых во время боя за Пултусск была оценена орденом Красной Звезды, а санинструктора Казанцева — медалью «За боевые заслуги».
У времени,
непостижимо быстрого,
был свой накал
и свой девятый вал —
Я это время кровью выстрадал,
Когда солдатам раны бинтовал!
***
фото: Тюменец Василий Иванович Зырянов в начале 50-х годов