Бархатный сезон в приемнике-распределителе
Вывески тут нет. Просто вход в подвал. Подвал как подвал, слегка облупленный, слегка затхлый, время от времени затопляемый водой и другими отходами внутренних дел, районное отделение которых расположилось на пяти этажах здания по улице Белинского.
Здесь — приемник-распределитель для лиц, задержанных за бродяжничество и попрошайничество.
Вывески тут нет. Просто вход в подвал. Подвал как подвал, слегка облупленный, слегка затхлый, время от времени затопляемый водой и другими отходами внутренних дел, районное отделение которых расположилось на пяти этажах здания по улице Белинского.
Здесь — приемник-распределитель для лиц, задержанных за бродяжничество и попрошайничество.
Зима для приемника — бархатный сезон. С наступлением морозов всегда подтягивались сюда клиенты, у которых нет крыши над головой. А здесь все-таки тепло (даже жарко, по сравнению с нынешним отоплением квартир), и кормят три раза в день.
Точнее, полтора раза: обед из двух блюд (то и другое — громко названо блюдами, но все-таки горячее и бесплатно), а утром и вечером — чай с хлебом. Начальник приемника А.С.Лучанинов не назвал мне точной цифры в рублях, сколько стоит такой обед («Раньше — 41 копейку, а сейчас не знаю точно, все время дорожает»).
И при этом ведь можно ничего не делать. Лежи, спи, плюй в низкий потолок, базарь с соседями по нарам, читай замусоленную книжонку, если не забыл, как буквы выглядят, играй в карты, если они есть… Дежурный каждое утро предлагает желающим работу — мыть полы, например, снег чистить…
И так целый месяц. Пока по проводам-проводочкам бегут в разные концы необъятной страны запросы о тебе — гражданине таком-то, личность которого устанавливается.
Затем, если не наврал ты, приходит подтверждение по форме N 1, которую шестнадцатилетними мы где-то когда-то заполняли в паспортных столах. И вот ты получаешь документы, получаешь паспорт, становишься полноценным гражданином.
Правда, по-прежнему жилья у тебя нет, на работу тебя не берут — кому ты нужен? — и ты возвращаешься на свой вокзал, и все возвращается на круги своя, с той только разницей, что теперь при проверке документов ты гордо вытащишь свой серпасто-молоткастый или, как будет, двуглаво-орластый… До тех пор, пока ты его вновь не потеряешь или не сопрут.
А можно и специально потерять. Тогда можно снова «сдаться» в родной приемник. Благо, дело это добровольное. И еще месяц без забот.
Но время теперь не то. Шутка ли, до полета таких бездельников содержать за казенный счет — то есть за наш с вами счет — целый месяц?! Тем более, что эффекта от месячного содержания в приемнике никакой (см. выше), бичей и бомжей как было полно, так стало еще больше (см. на ж/д вокзале, в гастрономах, а все адреса притонов известны поисковой бригаде приемника). Это, разумеется, не самым благоприятным образом сказывается на криминогенной и санитарно-гигиенической обстановке.
Eсли что-то не выходит, значит, надо сделать по-другому. И вот 2.11.93 г. выходит Указ Президента РФ о мерах по предупреждению бродяжничества и попрошайничества. Затем приходит разъяснительное письмо о реализации требований указа, подписанное министром внутренних дел Eриным и генпрокурором Казанником. Согласно этому письму бродяг и попрошаек без документов следует задерживать ПРИНУДИТEЛЬНО. И с получением (в течение 24 часов) санкции прокурора помещать в приемник-распределитель — «для установления личности, оказания социальной, медицинской и иной помощи», как сказано в письме. Но — на 10 суток. А далее — гуляй.
Итог-1. Установление личности за десять дней? «Мы по-прежнему проводим всестороннюю проверку, рассылаем все запросы, как и раньше, — говорит майор Лучанинов. — Да вот ответы с нашей почтой приходят хорошо если через месяц. Мы и раньше не всегда успевали, куда уж теперь, за десять дней. А куда деваться?» Приказы тут привыкли выполнять исправно. Задержанных выпускают, выдавая им на руки хлипкую бумажку (форма N 9), действительную в течение двух месяцев, из которой явствует, что гражданин(ка) такой-то заявил (а) об утрате паспорта. На основании этой справки обладатели ее могут быть временно прописаны и трудоустроены по избранному месту пребывания или жительства. Теоретически.
При этом подразумевается, что если человек ответственный, то он будет волноваться и узнавать результаты запроса, и документы все-таки получит. Ну а если он безответственный? А если он (см. выше) отправляется обратно в свою подворотню, где обстановочка никак не способствует лирическим раздумьям о гражданском долге?
Ну и ничего. Значит, когда-нибудь его (если жив будет) при очередной «чистке» поймают. И снова поместят в теплый подвальчик. Хорошо, если он будет в твердой памяти и трезвом уме (что бывает редко) или хотя бы будет выглядеть так, что его смогут узнать работники оного учреждения, у которых память профессионально цепкая, да и документация в строгом порядке?..
Итог-2. Социальная помощь? В общем-то, такая же, как и раньше. Никакой. Тут у нас, как принято говорить, механизм не разработан. Комитеты социальной защиты бичами всякими и бомжами привычно не занимаются, у них хватает забот с нормальным населением, нуждающимся в защите (ни много ни мало 25 категорий). Сотрудники приемника шутят, что это у них тут «центр социальной реабилитации», о необходимости создания коих говорится в президентском указе.
Рассчитывать можно только на то, что за десять дней алкогольной абстиненции (воздержания) бродяжки наконец-то протрезвеют и задумаются о себе. На мой стандартный вопрос «что вы будете делать после?» одна из женщин ответила: «Пойду в службу трудоустройства, в ножки им упаду. На работу хочу устроиться. Это ведь нас эта штука (она выразительно щелкает себя по горлу) до беды довела. Хоть бы получить документы».
Eе сокамерницы тревожатся: говорят, паспортов старых больше не дают, дадут новые, бумажные. Или даже вовсе не паспорта, а справки? Хвалятся: врач здесь хороший. Помогает им. А вот у этой, новенькой, такие ожоги на спине, такие ожоги, так ей сразу обработали спину.
Эта, новенькая, еще совершенно пьяная. Вряд ли она хорошо соображает, что с ней было и что сейчас. Во всяком случае, говорит она плохо, еще хуже передвигается. Забрали ее с вокзала.
Двое старожилиц пришли с работы — полы мыли в УВД, довольные: все же развлечение. Их, как положено, обыскали, и они снова плюхнулись на деревянные нары — лежать. Одна, совсем молоденькая, девчонка, хотя такое слово ей подходит разве что по возрасту — тертая, битая. Тут она давно, еще до Нового года поступила. И праздники встречала тут. Рассказывает, что сюда попала потому, что «мужика подколола». Врет, конечно. Система тут отработанная, проверяют всесторонне и преступников немедля препровождают в другое место. Ну а правду-то она мне, конечно, не сказала. Правда эта гораздо прозаичнее.
В женской камере все же приятнее. Женщины — они и в таком месте женщины. Хоть и вид у них, конечно, и мат. Во всяком случае, у них в тесной камере нет такого зловония, как у мужиков. Когда фотокорреспондент Сергей Русанов делал снимки, мужики позировали, а женщины старались отвернуть лицо.
Приемник-распределитель — единственное учреждение своего рода на весь наш город. Рассчитан на 50 мест. Во время нашего пребывания был заполнен на 80 процентов. Поисковая бригада выехала в новый рейд…
Итак, пока органы соцзащиты совместно с финансовыми органами ищут пути реализации нового постановления, органы милиции привычно и добросовестно выполняют свои обязанности. Ловят. Держат. Выпускают. Снова ловят. Снова держат. Выпускают…
Это и есть вся наша борьба с бродяжничеством и попрошайничеством.
***
фото: Фото Сергея Русанова;Фото Сергея Русанова;Фото Сергея Русанова;Фото Сергея Русанова;Фото Сергея Русанова;Фото Сергея Русанова