Стреляющий партактив
Eще в конце восьмидесятых годов, когда только-только приоткрылся для журналистов краешек исторического белого пятна под названием «Большой террор», до меня доносились смутные слухи о том, что не только руками штатных сотрудников НКВД и ГУГБ творились преступления.
Ну в самом деле, думал я, как мог десяток сотрудников Тюменского или Тобольского отделов НКВД перебить в короткий срок тысячи людей? Около двух тысяч — в Тюмени, две с половиной — в Тобольске. Причем документы убедительно доказывают, что были поистине варфоломеевские ночи, только перенесенные в XX век. Так, 10 октября 1937 года омская «тройка» осудила на смерть, по неполным данным, 701 жителя районов, которые теперь входят в Тюменскую область. Все они были расстреляны в течение двух-четырех последующих дней. В Тобольске в одну ночь, 14 октября, были убиты 217 человек, проходивших по одному и тому же делу. В том числе Черкашиных — тринадцать и девять — Сидоровых. Без подмоги профессиональным палачам было не обойтись. И подмога нашлась.
Этой подмогой оказались те, кого и тогда, и потом называли -партийный актив.
Глухие слухи об этом доходили. Но скажу честно, поверить было невозможно. Хотя, помнится, пришло как-то, после публикации о судьбе опального Николая Угланова, бывшего секретаря Московского горкома ВКП(б), письмо от партийной ветеранши из Тобольска, пышущее такой злобой, что я, грешен, подумал: эта могла бы и стрелять…
Но то были мысли про себя. Среди рассекреченных недавно документов НКВД, отмеченных «двумя нулями» — высшей степенью секретности, есть свидетельство, в котором совершенно официально сообщается, что в массовых расстрелах, в преступлениях против человечности, так же официально принимали участие члены правящей и единствен ной партии — Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).
Представьте себе эту картину…
Узкий тюремный двор между больничным корпусом и бывшей церквушкой Александра Невского. Из тесного проема двери по одному, жадно вдыхая ночной прохладный воздух, разламывая распухшими ногами хрусткие льдинки, выходят люди. И так же по одному, «движимые революционным долгом», члены тобольской городской парторганизации стреляют им в затылок…
А когда палачи-добровольцы на рассвете покидали стены тобольской тюрьмы главного управления государственной безопасности, спокойно ли спали они? Не мучили их кровавые сны? Не грезились им мольбы, стоны и предсмертные хрипы?
Когда я хлопотал об издании «Книги расстрелянных», то пытался найти понимание у секретаря обкома КПСС Владимира! Чертищева. И однажды несколько запальчиво сказал ему: мол, партия должна постараться, она в этом деле была не последняя «Вы партию не трогайте!»- оборвал меня секретарь. И я замолчал. Язык не повернулся сказать! о том, что лишь слухами, отголосками доходило до меня.
О том, что для расстрела больших партий заключенных привлекали партийный актив.
Да я и сам тогда не мог в это! поверить. А на самом деле — все это было.
Ум? Честь? Совесть?
Главное, совесть…
Совесть…