Восставшие солдаты в Тюмени требовали немедленного заключения мира
Гражданская война между белыми и красными могла окончиться годом раньше. Eсли бы состоялись переговоры на Принцевых островах, предложенные Антантой в январе 1919 года.
Ни за красных, ни за белых
75 лет назад в Тюмени произошло вооруженное восстание. В истории считалось, что оно было направлено против колчаковского режима и «носило ярко выраженный характер борьбы за Советскую власть». Однако официальные документы того времени и воспоминания очевидцев свидетельствуют: тюменцы восстали против гражданской войны, требуя от враждующих сторон немедленного примирения.
К марту 1919 года временное затишье на Восточном фронте закончилось. Армия Колчака начала наступление на уфимском и пермско-вятском направлениях. У белых было 112 тысяч штыков и 317 орудий против 97 тысяч красноармейцев при 377 орудиях. Проведение наступательных операций на широких пространствах требовало значительных людских резервов.
6 марта начальник Тюменского военного округа генерал-лейтенант Рычков объявил в Тюменском, Туринском, Ялуторовском и Ишимском уездах Тобольской губернии и в Камышловском, Ирбитском и Шадринском уездах Пермской губернии мобилизацию пяти призывных возрастов (1914-1918 гг.). В армию стали брать не только молодежь, но и бывших фронтовиков — людей бывалых и опытных,
однако не желавших воевать ни за кого: ни за белых, ни за красных.
Насильно согнанные на сборные пункты новобранцы требовали выдачи им удостоверений такого содержания: «1919 года, марта, ___ дня. Сим удостоверяется, что предъявитель сего удостоверения, гражданин, проживающий в Тобольской губернии Тюменского уезда ___ волости, села ____ призыва 191_ года, действительно призван на военную службу по мобилизации ___ марта 1919 года.
Председатель ___ волостной земской управы. Сельский староста».
Нетрудно догадаться, зачем сибирским крестьянам понадобились такие удостоверения. Чтобы при первом же удобном случае сдаться в плен. Лишь бы не приняли за добровольцев. Не случайно в России родилась поговорка: «Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек».
Историческая правда такова: при мобилизациях никто не спешил ни под белые, ни под красные знамена. Потери сторон восполнялись на 80 процентов пленными, которым было абсолютно все равно, на чьей стороне воевать. Вернее, мобилизованные ни за кого не хотели умирать.
Чтобы сбить волну массового перехода новобранцев к классовому неприятелю, военное ведомство адмирала Колчака издало постановление N 6, которое объявлялось под расписку на сельских сходах.
«… За последнее время, — отмечалось в этом постановлении, — установлено, что к сельским старостам и в волостные земские управы обращаются родители и родственники взятых на военную службу солдат с ходатайствами о выдаче им удостоверений о том, что означенные солдаты действительно призваны правительством по мобилизации, а не поступили на военную службу добровольцами. Подобные ходатайства являются результатом подпольной деятельности большевиков и их агентов».
Не могли же колчаковцы признать: «утомление народа от войны», а не зловредная вражеская агитация, вызвало стихийный антивоенный протест.
Когда в селе Кулаково Тюменского уезда призывники стали требовать выдачи им «мобилизационных удостоверений», председатель управы Прохор Пимнев и староста Роман Вятчинин напечатали ночью на шапирографе 42 удостоверения и выдали их мобилизованным. За нарушение «постановления N 6» Пимнева и Вятчинина арестовали и заключили в тюменскую тюрьму.
Дальнейшие события, как свидетельствовали официальные документы, происходили так: «Утром 13 марта 1919 года в гор. Тюмени призванные по мобилизации солдаты, собравшись в числе 600 человек, направились к оружейному складу, помещающемуся при ремесленном училище, оттеснили и обезоружили караул и, сломав замок V дверей, похитили 296 винтовок разного образца, 18 442 штуки патронов к ним, 191 штык, 9 револьверов, 24 штуки холодного оружия, одну пику и пр., после чего вооружившись, направились к лагерю военнопленных, а затем к тюрьме для освобождения арестованных».
А вот как описывала эти события тюменская газета «Свободное слово- «В девятом часу утра 13 марта к зданию ремесленного училища на улице Садовой (сейчас здесь географический факультет ТГУ — А. П.) подошли большая толпа. Это — мобилизованные солдаты рабочие и даже женщины. После короткого совещания бунтовщики, обезоружив военный караул, взяли винтовки и патроны к ним. На берегу Туры оружие было роздано, причем часть винтовок, к которым не подходили патроны, брошена. Вооружившись, толпа направилась по Томской улице (ныне Осипенко — А. П.) к концентрационному лагерю в 2- х верстах от города. На пути к лагерю мобилизованные стреляли в воздух, останавливали прохожих и предлагали им присоединиться к восстанию.
Освободив пленных красноармейцев (206 человек), мятежники двинулись к тюрьме. Подойдя к воротам, они стали стучать и кричать: «Откройте, товарищи!» Однако караул открыл огонь, а в тылу восставших появились воинские части гарнизона и команды офицерской и унтер-офицерской школ. Под напором правительственных войск мятежники не устояли и, побросав оружие, убежали в Копыловские сараи (район нынешних улиц Минской и Мельникайте — А. П.). Здесь каждого, кого только замечали с оружием в руках, расстреливали — всего около 100 человек. Из состава правительственных войск никто не пострадал. К 8 часам вечера мятеж был разгромлен».
Так местные власти выполнили поступивший в Тюмень приказ командующего Сибирской армией генерал-лейтенанта Рудольфа Гайды (бывшего унтер- офицера австро-венгерской армии, затем одного из руководителей мятежа чехословацкого корпуса военнопленных — А.П.), где было сказано: «Бунт подавить самыми жестокими мерами и всех захваченных с оружием бунтовщиков расстрелять на месте без всякого суда. Об исполнении и о числе расстрелянных мне срочно донести».
Неужели восставшие в Тюмени новобранцы рассчитывали на победу или добивались восстановления в крае Советской власти? Скорее всего, это была вспышка народного отчаяния против братоубийственной войны. Не случайно мобилизованные стремились прежде всего освободить узников из концлагеря и тюрьмы. Утомленные политическими междоусобицами, восставшие интуитивно надеялись на примирение воюющих сторон.
Сегодня известно: тогда действительно существовал шанс на прекращение гражданской войны, которая уже более года бушевала в России.
Нетерпение
В конце января 1919 года американский президент Вильсон и премьер-министр Англии Ллойд- Джордж от имени союзников России по мировой войне обратились ко всем «организованным группам», имеющим политическую власть или осуществляющим военный контроль на территории бывшей Российской Империи, с предложением заключить перемирие и послать своих представителей на Принцевы острова (уютное курортное место в Мраморном море недалеко от Стамбула), чтобы достичь мирного урегулирования военного противостояния русских против русских.
Какой была реакция белых и красных на это предложение союзных держав?
Первоначальная оценка Лениным этого шанса на прекращение гражданской войны вполне соответствовала его холерическому характеру. 24 января 1919 года он направил находившемуся на фронте наркомвоенмору Троцкому телеграмму, в которой представил действия Антанты как попытку «закрепить за собой Сибирь и часть Юга, не надеясь иначе удержать почти ничего», и приказывал «напрячь все силы, чтобы в месяц взять и Ростов, и Челябинск, и Омск».
Однако очень скоро Ленин изменил свою позицию. Положение Советской республики было шатким. С востока и юга Колчак и Деникин готовились к большому наступлению, и исход боев был по меньшей мере неопределенным. А предложение держав Антанты начать переговоры на Принцевых островах — мирная передышка и возможность для политических маневров, сравнимых с Брестским договором. И Москва согласилась на перемирие и переговоры. «Слишком дорога для нас цена крови наших рабочих и солдат, — объяснил Ленин вое окончательное решение, — мы вам, как купцам, оплатим за мир ценой тяжкой дани… Лишь бы сохранить жизнь рабочих и крестьян». Можно по примеру некоторых современных публицистов искать в этих ловах политическое коварство большевиков, но факт останется фактом: они публично заявили о воем желании достичь мира для истекавшей кровью России. «Даже ценою серьезных уступок» — как экономических, так и политических. Не исключая аннексии части территории бывшей Российской Империи в пользу держав Антанты или тех сил, которым эти державы покровительствовали.
Ответ Колчака и других белых вождей был совершенно другим: категорический отказ от мирных переговоров с большевиками. Председатель Совета Министров колчаковского правительства Вологодский телеграфировал это решение в Париж, а по войскам отдал приказ, опровергающий слухи о возможном примирении с большевиками. Омские и другие сибирские газеты почти в один голос с возмущением писали о предложении союзников начать переговоры с Москвой. Они расценили его как «новый удар национальному достоинству русского народа».
Мнением самого народа никто не поинтересовался, а стихийные вооруженные восстания в Тюмени и других сибирских городах представили как результат «большевистской агитации».
Так личные амбиции и стремление к силовым методам разрешения политических споров похоронили возможность примирения сторон. Гражданская война в России продолжалась.
***
фото: Здание ремесленного училища на ул. Садовой (сейчас здесь географический факультет ТГУ); Памятник жертвам белого террора