Голова в Конгрессе
У них все иначе, не по уму.
У нас — Дума, у них — Конгресс.
В городе Об-ир-Тур в мэрах ходит Консенсус Саммит, Киллер и Диллер — его сыновья, оба оболтусы: на сберкнижках миллионы, а они то в колледжах, то в университетах. Только сколько бы ни учились, а как были Мэрины, так Мэрины и остались.
Дело к выпуску — они давай в суд: пусть Конгресс сменит поименование папашкиной должности. (Боятся, что Маринами будут в дипломах).
Давай так давай.
В 13 часов пробило 16.00.
— Встать. Суд идет!
Консенсус Саммит спокоен. Но внешне — внутри магнитные бури, сполохи протуберанцев, радиопомехи: волнуется за сыновей.
Господа конгрессмены деликатны: вопрос созрел, имеет государственную важность, если напишут Мэрины — вымрет нация. Какая дура, извините, пойдет за них замуж? Налицо проблема деторождаемости. Они дальнозорки, и боковое зрение у них хорошее, и сзади все видят. Кто «пахан» предлагает назвать должность, кто «генсек»: все из КП, конечно, СС. Но кому-то кажется, что это как собака на заборе, а кому-то — что как корове седло.
Город — двум воробьям усесться негде, а себя блюдет, высоко марку носит — Конгресс что надо. И сплочен. Eсли подписываются, но недосчитываются, то первый -за десятого, двадцатого, тридцатого и так до сотого. Второй -за одиннадцатого, двадцать первого, тридцать первого и до сто первого…
Спорят, перебирают, и мэр перебирает, прикладывается, как это будет: Паханиевы, Паханяны, Паханины… Генсекидзе, Генсекяны, Генсековы…
Из конца в конец города слышно заседание Конгресса.
И тут судья находит нужное, просит удалить прессу из зала заседания.
— Глокая куздра бодланула бокра? — Спрашивает он присутствующих. -Бодланула. И кудрячит бокренка?
— Кудрячит!
Тот случай, когда лишних слов не нужно, всем стало все ясно, все согласились. В 13 часов по пробитии 16.45 Консенсус Саммит вышел на крыльцо, сообщил репортерам:
— Дыр, бул, щир.
А что еще можно было ждать?! Рука руку моет.
Киллер с Диллером теперь ходят по городу, задрав нос, — Головины!