Угон
Рассказ
Вечером они отправились в парк, «на скачки». Леха прихватил бутылку водки, еще две «красного» было у Солдата. Выпили в кустах, за танцплощадкой, почти не закусывая, водку и одну бормоту. Правда, Ромка пил мало, его все время подташнивало и в конце вывернуло-таки наизнанку, едва успел в сторону шагнуть. А Леха с Солдатом — ничего, им не привыкать, перемигнулись понимающе.
Потом оглушительная музыка, стайки девчонок вдоль деревянных перил и лица, лица, лица… И вдруг одно: маленький аккуратный носик, чуть вздернутая верхняя губа, брови вразлет. Пушистые черные ресницы в профиль выглядят еще длиннее, а мелкие завитушки на шее — о, как они знакомы с первого класса! Неужели она? Что-то изменилось в ней за эти два года. Повзрослела, и туфли вон какие, на каблуках. Узнает ли? Позвал еле слышно, одними губами: «Саша!» Дрогнули ресницы, вскинулись брови, в глазах мимолетное удивление. И тут же: «Ромка? Ромчик! Как я рада видеть тебя! Как ты здесь очутился? А впрочем, что это я, танцы ведь. Ты один? С друзьями? Или…»
— С друзьями, — кивнул Ромка. Но поспешно добавил: — Танцуют они. Пойдем и мы потанцуем?
— У меня очень мало времени, -огорченно сказала Саша. — В половине десятого я обещала тете быть дома. Иначе волноваться будет, а у нее сердце больное…
— Чепуха. Я подвезу тебя.
Ромка и сейчас не мог объяснить, что вынудило его произнести эти слова. Просто он вспомнил, что, когда они с Лехой и Солдатом проходили мимо одного из домов, возле парка, у самых ворот, стоял новенький «Восход». Леха еще сказал: «Эх, оседлать бы этого коня да с ветерком по асфальту!»
— Слабо-о! — лениво сплюнул Солдат. — Кишка тонка!
— Это мне слабо? — запетушился Леха. — Да это Ромке, может, слабо, а я и глазом не моргну! Стемнеет вот только…
Ромка тогда не придал значения этому разговору, а вот неожиданно вспомнил. В его затуманенной голове родился дерзкий план угона если не этого, так любого другого мотоцикла, а то и машины. Пусть знают, что у Ромки на все хватает смелости!
Они танцевали. Саша все о чем-то говорила смеясь, и видно было, что она действительно рада встрече. Ромка молча улыбался, положив вздрагивающие пальцы на ее талию, и неотрывно смотрел в Сашины глаза, такие доверчивые и близкие. Ромка удивлялся, как он мог жить без них долгие два года.
Он оставил Сашу у выхода из парка и через пару минут лихо подкатил на «Восходе».
— Твой? — восхищенно спросила Саша.
— Садись и держись крепче! — не стал пускаться в объяснения Ромка. Оглянувшись, как бы между прочим, он заметил бегущего по тротуару в их направлении мужчину. Саша обхватила Ромку за пояс, мотоцикл послушно рванул вперед.
Тетка жила на противоположной окраине поселка. Когда подъехали к дому, из соседней подворотни выскочила крохотная собачонка и залилась таким истошным лаем, что из окон стали выглядывать любопытные.
— Приходи завтра… — Ромка несмело тронул Сашу за локоть. -Придешь?
— Приду, — просто ответила Саша и коснулась губами Ромкиной щеки. — Только не пей больше, ладно? Ни к чему это.
На обратном пути у Ромки словно крылья за спиной выросли. Колеса «Восхода» выделывали немыслимые пируэты, сердце ликовало и пело. Завтра они снова встретятся!
Ромка вспомнил о хозяине мотоцикла. «Ничего, попробую объяснить, — думал он. — Попрошу прощения, присочиню что-нибудь…». Но в душе поселилась тревога, она не покидала, напротив, усиливалась с каждой минутой. А тут, как назло, в баке кончился бензин! Остаток пути до своей улицы Ромка вел мотоцикл в руках. Толкать дальше, до Парковой, не было сил. Ромка прислонил «Восход» к небольшому сарайчику в глубине заброшенного, поросшего бурьяном двора, накрыл оказавшейся здесь старой мешковиной.
А ночью к ним в дом пришли два милиционера. Один, кажется, старший сержант, сразу спросил, где мотоцикл. Ромка сказал. «Поедешь с нами», — сухо сказал другой, высокий и рыжий. Ромка увидел мать. В ее глазах не было испуга, только боль и страдание, и немой укор. Ромка подумал о том, что лучше бы она заплакала. А она вышла следом во двор и бессильно опустилась на скамейку у ворот. В минуты сильного волнения у нее отнимались ноги.
«Ну и скотина же я!» — мысленно отметил Ромка. Только сейчас он. до конца-осознал всю реальность происшедшего. За себя он не боялся, нет. Страшно подумать, что будет теперь с матерью. Она вряд ли переживет такой позор. А Саша? Что подумает она? «Чепуха, я подвезу тебя». Хвастун! Выскочка! Дурак неотесанный. Ну и поделом!
Небо за решеткой просветлело, откуда-то сбоку угадывалась позолота первых солнечных лучей. Издалека, сквозь толщу дверей и кирпичных стен, донесся ликующий петушиный крик, тут же подхваченный хриплой разноголосицей встрепенувшихся от дремы собратьев. Потянуло прохладой. Ромка уснул беспокойным, тяжелым сном, скрестив на груди руки, изредка вздрагивая всем телом. Eму снились огромное поле, поросшее васильками до самого горизонта, причудливые, степенно плывущие по ярко-голубому небу караваны облаков. Почудился ласково зовущий голос матери, мелькнул лукавый взгляд отца, с которым они так удачно спрятались от нее всего в нескольких шагах. Перед Ромкой маячит на теплом ветру стебелек какого-то растения, а по нему, смешно перебирая лапками, упрямо карабкается ввысь «божья коровка»… Но эту мирную картину внезапно нарушает назойливый треск гигантского жука, он все ближе, ближе, все оглушительней его рев. И тут Ромка понимает, что это вовсе не жук, а мотоцикл мчится со всей скоростью, пытаясь раздавить, вмять в пахнущую мятой землю синие головки цветов. Ромка поспешно вскакивает на ноги и видит несущийся прямо на него мотоцикл: за рулем сидит Леха, из-за плеча высовывается пьяный Солдат и с диким хохотом тычет в Ромку пальцем, приказывая Лехе не сворачивать. Ромка видит побледневшее, растерянное лицо отца, искаженные ужасом лица матери и Саши. «Откуда здесь Саша?» — успевает подумать он и в ужасе зажмуривает глаза. Мотоцикл, обдав его запахом отработанного бензина и пылью, с грохотом проносится мимо, оставив на поле широкий темный след из примятых васильков.
— …Шурик, вставай, нас обокрали!
Ромка с трудом открыл глаза, осмотрелся, не сразу сообразив, что он и где. Увидел крутолобого соседа по камере, тот, посмеиваясь, тормошил спящего рядом маленького большеухого. Ромка все вспомнил. И такая грусть, такая щемящая тоска ударила изнутри в грудь, что слезы накатились на глаза. Он вспомнил, что обещал матери починить ступеньку на крыльце.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Ромка принялся изучать надписи на стенах. Большинство было нацарапано ложками и состояло из инициалов, кличек и статей уголовного кодекса. Но одна привлекла внимание: «Входящий, не грусти! Уходящий, не радуйся!» — гласила она.
— Изучаешь? — крутолобый перехватил Ромкин взгляд. — Ну, изучай, изучай, на зоне и не такое увидишь. — Он вновь склонился над спящим большёухим и заорал во все горло: — Шурик, вставай! Нас обокрали!
Шурик на этот раз вскочил как ошпаренный, ошалело вытаращил мутные бесцветные глаза и долго смотрел перед собой не мигая. Потом мотнул головой, резко спрыгнул на пол и пристроился возле стоящего в углу заплеванного бака с крышкой.
Всего одна ночь прошла, только одна ночь. Сколько их впереди, длинных, как кошмарный сон, кто знает!
* * *
Ромка потерял счет времени. Сидел, подобрав колени, уронив голову, стараясь ни о чем не думать. Это удавалось плохо.
— Вставай, конокрад, пойдешь со мной! — раздался в дверях голос дежурного милиционера.
Ромка поспешно встал, отряхнул рубашку и брюки, неуверенно шагнул вперед, чувствуя предательскую дрожь в коленях. Милиционер снисходительно усмехнулся.
Переступив порог кабинета следователя, Ромка от неожиданности вспыхнул и опустил глаза. Он ожидал чего угодно, только не этого. В кабинете кроме следователя и хозяина мотоцикла находились мать и Саша.
— Садись, — устало сказал следователь. Ромка продолжал стоять. Он понял, что не сможет сделать и шагу. Кружилась голова, кровь бешено стучала в висках, мешая сосредоточиться. Словно издалека донесся строгий и назидательный голос следователя: «Благодари этих людей, они сделали для тебя невозможное. И чтоб это было с тобой в первый и последний раз, понял? Последний! Иначе никто тебе не сможет помочь. А сейчас -свободен. Все свободны!»
Что это — послышалось? Кому следователь сказал — свободен? Почему Саша берет за руку и что-то говорит, подталкивая к двери? Ромка слепо подчиняется, идет по коридору, мимо дежурного милиционера, к выходу.
Солнце обрушилось на него, большое и ослепительное. Птичий гомон ворвался в очнувшееся сознание. Ромка хотел вздохнуть глубоко-глубоко, но что-то помешало в груди, и оттуда вырвался не то стон, не то плач.
Ромка медленно брел по дороге, плечи его сутулились. Сквозь туман, застивший глаза, он жадно всматривался в бурлящую вокруг жизнь, словно видел впервые. Иногда он останавливался, нелепо озирался. Затем шел дальше, все ускоряя шаг.
Отставшая чуть поодаль девушка хотела было догнать его. Женщина рядом мягким жестом придержала ее и тихо сказала: «Не надо, Саша. Сейчас ему лучше побыть одному…»