Полковник Ружье
Так, вероятно, называли Ярослава Гана его коллеги из ФБР
Полковник Ган возглавляет управление собственной безопасности в Тюменском ГУВД. Он не дает интервью — в интересах службы. Но ради «Тюменского курьера» изменил своему правилу. Правда, в рассказе был очень сдержан — тоже в интересах службы.
Итак, начнем с простого — как стать начальником службы СБ?
— Прежде была инспекция по личному составу, 1985-1996 годы. Она занималась примерно теми же вопросами. Правда, возможности, предоставленные законом, были ограничены.Инспекция входила в кадровый аппарат УВД, а сейчас самостоятельное управление — оперативно-розыскное управление, подчиняющееся начальнику ГУВД. А еще раньше я был следователем РОВД Тюменского района. Сюда пришел то ли лейтенантом, то ли старшим лейтенантом…
От автора. Полковник рассказывает, а я верчу головой, изучая резиденцию или офис начальника таинственной службы. Кабинетик, я бы сказал, крохотный, дверь постоянно открыта. На стене коллекция полицейских шевронов, главным образом, западного полушария. Больше всего американских, так называемый Средний Запад. Eсть нашивки, и с испанским текстом — из Уругвая. В рамке — документ, свидетельство о том, что вышеупомянутый Ярослав Ган был слушателем специализированных
курсов семинара по методам внутреннего контроля. На документе — печать Федерального бюро расследования.
— Американцы реагировали на вашу «английскую» фамилию?
— Фамилия редкая. У меня есть публикация «157 Ганов», автор -мой дальний родственник, был корреспондентом «Правды». Где-то за рубежом ежегодно проводятся праздники однофамильцев.
— А этот сертификат — вас чему-то в ФБР научили?
— В принципе больших секретов, чего-то такого, что мы бы не знали, не открыли. Но в отношении коррупции у них отдельные наработки есть. Правда, у ФБР практически неограниченные финансовые возможности. Нам рассказывали, что в свое время для разоблачения коррупции в конгрессе США была создана специальная подставная фирма, которая существовала два или три года, заработала репутацию. Затем эта фирма (фактически — структурное образование ФБР) — вышла на членов конгресса, лоббировала и добилась, чтобы один из ее проектов, вопреки логике, был принят… Затем последовало разоблачение…
— Но это же провокация!
— Мы много дискутировали по этому поводу. У американцев нет правового понятия «провокация». Это называется иначе — «способствовать развитию событий с целью предотвращения преступления». У нас ведь тоже, Рафаэль Соломонович, возникает немало спорных моментов в связи с новым Уголовным кодексом. Например, провокация с целью дачи взятки. В реальной ситуации взятка создает массу проблем с точки зрения доказательства. Мы должны и себя страховать. За руку не поймаешь — не докажешь! В начале 1997 года мы в числе первых реализовали информацию по вымогательству взятки соответственно новому законодательству. Очень долго советовались, как лучше осуществить, как доказывать…
От автора. Полковник «Ружье» избегает деталей, избегает всего, что поможет вероятным «объектам разработки» расконспирировать методы управления собственной безопасности. Я только могу предполагать, как полковник и его группа получают информацию о том, что некий милицейский чин берет взятки за, допустим, сокрытие неких вещественных доказательств или торгует сведениями, составляющими тайну следствия. Как они подводят к этому чину «клиента», желающего заплатить за оказанные услуги… Жизнь, согласимся, всегда красочнее и страшнее выдумки. Однако на просьбу поделиться деталями полковник реагирует, как и должен:
— Вопрос специфический, я его касаться не буду. В основу дела легли материалы розыскной деятельности. Областной суд в адрес начальника ГУВД направил определение: отметить добросовестность и профессионализм в работе…
— Подсудимый был сотрудником внутренних дел?
— Да, к великому сожалению. Основными объектами являются наши коллеги.
— Боюсь, что наши соотечественники уже привыкли, что в крупных уголовных делах обязательно мелькают одна-две-три фамилии милиционеров.
— Не обязательно. Но вы правы. Любая серьезная криминальная структура ищет связи с сотрудниками отделов внутренних дел — информация, прикрытие, оказание мелких услуг…
— Eсть что-то общее в людях, которые переходят «на ту сторону»?
— Их отличает отсутствие какой бы то ни было идеологии. Или внутреннего настроя. Я не хочу показаться монстром, но я начинал в ту пору, когда идеология была достаточно сильной. Стержень, настрой на службу был более четким и определенным…
— Приходится слышать: милиция идет на смычку с криминальным миром, потому что низка зарплата. Мол, платили бы больше…
— Какая-то доля истины в этом есть. Вы знаете, что до недавнего времени милиция ХМАО высоко оплачивалась и набор в нее проходил по конкурсу? Дорожили местом. Сейчас зарплата в нефтяной отрасли в два-два с половиной раза выше, чем у сотрудника. Сразу начался отток.
— Но тогда мы должны согласиться, Ярослав Игоревич, что бедность — аморальна, а богатство всегда нравственно.
От автора. Нашу беседу в очередной раз прерывает телефонный звонок. Полковник берет трубку. Судя по всему, имеет место просьба об информации. Полковник верен себе: «По официальному запросу — ради бога. В частном порядке я такие вопросы не решаю. Все будет рассматриваться в рамках уголовного дела. Суд примет решение……Догадываюсь — речь
идет о конфликте сотрудников управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и торговцев-азербайджанцев. Торговцы пожаловались на «избиения и издевательства».
— Когда по подозрению в преступлении задерживают сотрудников милиции, вы с ними говорите. Что это за люди?
— Мне нравится подход к проблеме, который существует у американцев. Кто-то из них сказал: неважно, что человек взял один раз незаконно в качестве вознаграждения, а всю дальнейшую службу был безукоризненно честен* В принципе такого быть не может — одноразового использования должностного положения. Я считаю и практика подсказывает, что стоит в малом уступить своим стремлениям — и образуется наклонная плоскость. Хотя кто-то и говорит: я в первый раз, у меня такие-то причины… Этот момент вызывает сомнение. Я не думаю, что его поймали на первом проступке. Скорее всего, прежние остались незамеченными.
— У сотрудников вашей службы вознаграждение выше, чем у остальных?
— Они получают столько же, сколько сотрудники оперативных служб — УР, УБЭП, УБНОН.
— Ну хоть звания быстрее дают?
— Нет. Eсть единое положение о прохождении службы.
От автора. Боюсь, что читателю наша беседа кажется пресной. Ни стрельбы, ни погонь. Полковник же погружается, я бы сказал, в философические размышления вслух о людях в милицейской форме, преступающих закон, о том, какой удар это для их товарищей, для семей. Через несколько дней на ту же тему мне пришлось говорить с начальником полковника Гана, генерал-лейтенантом Роженцевым, который буквально в тех же словах говорил о шоке, который он всякий раз переживает, как бы получая удар в спину.
Полковник же уверял, что он не испытывает радости, когда его расследования приносят результат и сотрудника милиции увозят в изолятор временного содержания.
— Eсли вы при этом радуетесь, меняйте место службы. И в то же время меня приводит в бешенство случай, когда сотрудники милиции участвуют в разбойных преступных группах с оружием в руках. С тем самым оружием, которое им выдается для защиты тех, кого они грабят и убивают. Помните историю с двумя братьями, которые недавно осуждены за разбои и убийства к- 20-25 годам? Таких я ненавижу. Милицейская форма выдается для того, чтобы граждане видели в сотрудниках своего защитника. Ане опасались его.
— Случается, что расследование приносит отрицательный результат?
— Одна коммерческая структура, чтобы уйти от ответственности, обратилась с заявлением о противоправных действиях сотрудника милиции. Такое случается часто. Пишут родственники задержанных, что на тех в следственном изоляторе оказывается психологическое давление.
От автора. Я знаю, что полковник и сам непосредственно участвует в операциях. Но он считает, что более важная функция начальника УСБ — лично подбирать кадры. А все критерии — в соответствующих документах.
— Разве вы и ваши документы никогда не ошибаетесь?
— Не ошибается только господь бОг.
-Ик вам не засылают «инициативников»? Может быть, кто-то сильно добивается права работать в вашей службе?
— Я на инициативу не реагирую. Хотя, впрочем, был случай, когда человек попросился перевестись к нам. Я подумал: с чего бы? Служба уж очень неблагодарная. Выяснилось — планировалось сведение счетов..
— Но поскольку уже по определению необходима подозрительность к своим, не воспитывается ли таким образом цинизм?
— Хотел бы верить, что этого не происходит. Не хочу, чтобы в нас видели карательный орган.
— А вас и ваших сотрудников любят в милиции?
— Конечно, трепета искренней любви вы не найдете. Но и враждебности не чувствуется. Наша функция нужна не только нам. Освобождение от скверны работает на общий авторитет.
— Обтекаемая получается беседа: «если кто-то кое-где…».
— Не потому что нечего рассказать. Служба специфическая, и я не могу о ней говорить. Все, что касается нас, наших методов и приемов, регламентировано нулями — одним или двумя (различные степени секретности. — Авт.). Основная задача — максимально участвовать в пресечении противоправной деятельности. Раньше нас ставили перед фактом, а теперь я сам должен выступать инициатором расследования. Многие уголовные дела — заслуга нашей службы. Это мы выносим сор из избы, даем информацию прокуратуре. ‘
— Генерал Роженцев не сетует на вашу активность?
— Наоборот. Упрекает, что недостаточно активен. И за руки не хватает.
— Вы уклончивы, как сотрудник внешней разведки. Ну может быть, хоть мемуары напишете?
— Мысль возникала. Но сейчас думаю — нет. Не хочу, чтобы наш опыт стал пособием для тех, с кем мы боремся.
Фотографироваться для газеты полковник отказался.
По официальной статистике, за первую половину 2000 года 59 сотрудников милиции привлечены к ответственности за нарушение закона и 14 — за преступления. 17 уголовных дел прошли через УСБ.
***
фото: