Люди и судьбы
«Охота за тенью» — совместный проект «Тюменского курьера» и газеты «Советская Сибирь», Тобольский район
Телефонный звонок взволновал Антонину Варламовну Бронникову. Ей сообщили, что газета «Советская Сибирь» напечатала списки военнопленных.
Раздобыв газету, Антонина Вар-ламовна обнаружила в ней упоминание о Василии Игнатьевиче Бобове — дяде, крестном, память о котором она бережно хранит столько лет.
К нашей встрече Антонина Вар-ламовна подготовилась основательно: собрала записи с немногочисленными сведениями о своих погибших и пропавших без вести родственниках, выписанные из книги «Память». Не для себя, для молодых собирает она по крупицам сведения о родных и близких, хранит в своей памяти их непростые судьбы.
В своих воспоминаниях Антонина Варламовна углубляется в довоенное время, когда в Бобовой было около 70 дворов, и семьи были большими и дружными. А в семье деда Кондратия Бобова выросли пятеро сыновей. Жили все вместе. В их крепком хозяйстве было все, полный двор скота.
В 1929 году деда нашей собеседницы, зажиточного крестьянина Кондратия Ивановича Бобова, раскулачили, сына Варлама отправили на строительство аэропорта в Медянки. А через год Варлам вернулся домой. Его, человека толкового и умелого, сразу назначили колхозным бригадиром.
— В Бобовой был большой двухэтажный дом, — вспоминает Антонина Варламовна. — В нем располагалась контора. В один из летних дней собрание закончилось очень поздно. После него Варлам и Василий Бобовы зашли в подкат, там летом изготавливали и хранили незатейливый земледельческий инвентарь, сани. Не успели они вернуться домой — огонь охватил строение. Во время пожара сгорело еще несколько домов. А утром за братьями пришли.
Долгими показались Варламу и Василию полгода в Тобольской тюрьме. Допросы вымотали вконец, но признаваться было не в чем. Неизвестно, чем бы дело закончилось, но помог случай. Житель Бобовой Филипп Казаков приехал погостить к сестрам в Тобольск. А там, изрядно подпив, стал хвастаться, что полдеревни сжег, а братья Бобовы за это сидят. Через тонкую стенку его услышал живший рядом милиционер. Варлам и Василий были отпущены, а Филипп Петрович осужден на десять лет.
ВЕСТЬ О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ
— Отец Варлам Кондратьевич, мама Матрена Макаровна, нас трое: Антонина, Анатолий и Александра — такой была наша семья до войны, — вспоминает Антонина Варламовна.
Как провожали отца, 12 августа 1941 года, она хорошо запомнила. Тогда в Байкалово мать предложила ему сфотографироваться с дочкой Тосей, но он сказал, что пришлет фотографию со службы.
Отец сначала был в Новосибирске, где солдат учили военным премудростям. А в феврале 1942 года семья получила извещение, что Варлам Кондратьевич Бобов пропал без вести 31 января. Этот скорбный документ, где были указаны фронт, армия, воинская часть, не сохранился. Позже в военкомате семье выдали справку-дубликат, которая констатировала, что человек пропал без вести.
Антонина Варламовна продолжает свой рассказ:
— Еще во время войны пришли по ранению два бойца — Солдатов из Карачино и Анучин, кажется, из Долбилово. Они рассказали, что на фронте встретились с отцом. Тогда договорились: если кто-то из них погибнет, оставшиеся в живых сообщат семье. Мама из Бобовой ходила пешком в Карачино. Мужики рассказали о последнем бое, в который они шли вместе и были рядом, когда Варлам Кондратьевич упал.
Войска наступали, и земляки думали, что санитары подберут раненого. А когда в атаку пошли немецкие танки и пехота начала отступать, поднялся буран. Вар-лама Кондратьевича заносило, видны были только руки. Вытащить его не удалось. Танки шли, сметая все. Очевидцы посчитали, что он не мог остаться в живых.
— После выздоровления солдаты вернулись на фронт, и оба погибли, — говорит Антонина Варламовна.
У КАЖДОГО СВОЕ ПОЛЕ БОЯ
Семье в годы лихолетья тоже несладко пришлось. Когда Варлам Кондратьевич ушел на фронт, беременная жена осталась с тремя детьми, Антонина была старшей.
Жизнь была такой тяжелой, что Матрена Макаровна решилась сделать аборт, а срок был большой. В деревне Тахтаир был фельдшер. Она пошла туда. Что сделал фельдшер, никто теперь не знает, но по дороге домой, в районе татарского кладбища в Худяковой, женщина родила недоношенного живого мальчика. Бедная женщина завернула младенца в нижнюю юбку, выкопала руками ямку и похоронила.
Тоня закончила только четыре класса, нужно было работать. В колхозе остались пять стариков, женщины и дети. Сначала Антонина Варламовна помогала женщинам на разных работах, в поле во время уборки горсти собирала, а позже ей дали 50 телят. Так и работали: на двоих с теткой Ульяной Бобовой у них была сотня животных. А ее девятилетний брат заготавливал дрова для колхоза. Нормы в то время были не детские: за день два воза дров нужно было напилить.
— Мама при первой возможности бежала в лес, чтобы помочь сыну. Работа для ребенка была непосильная, а тут еще и волки стали выходить к жилью.
ЛАГЕРНЫЙ ПЛЕН? ОКРУЖЕНИЕ?
Прошлое, особенно военное прошлое, трудно распутывается. Часто приходится погружаться в область догадок, предположений. Нередко в руках оказываются обрывки сведений-нитей, которые не связываются, а порой — даже противоречат друг другу.
После войны родные жили надеждой и ловили даже не слух, а подобие слуха. О том, что было с Василием Игнатьевичем Бобовым, теперь рассказывают именно такие, несовпадающие истории.
Вот что рассказывает, а точнее, пересказывает о нем его крестница Антонина Варламовна:
— Родился Василий Игнатьевич в деревне Бобовой в 1904 году. Когда был организован колхоз, сначала трудился на разных работах, потом стал кузнецом, а перед самой войной — машинистом на молотилке в МТС.
Высокий русоволосый красавец, Василий Игнатьевич женился задолго до войны и в жены взял красавицу Ульяну. В действительной армии не служил, а ушел на фронт в самом начале войны, когда его дочери Нине было лет пять. С войны не вернулся. Узнали в семье, что попал он в плен, но об этом не рассказывали.
Вместе с Василием Игнатьевичем в плену был Григорий Ильич Дегтярев из Дегтярево. Анастасия Варламовна вычитала не то в «Тобольской правде», не то в «Советской Сибири» о том, как побывавший в плену Дегтярев вспоминает о ее крестном. Позже он и сам ей рассказал, что, когда его пригнали в лагерь, Василий был уже там. Василий Игнатьевич был мастером на все руки, ковал лошадей в кузнице, и его кормили. Израненного и истощенного Григория Ильича он подкармливал, благодаря этой помощи тот и выжил.
— Однажды, — рассказывал Дегтярев, — в лагерь приехала немецкая помещица из Германии и стала вербовать рабочую силу. «Гришка, давай завербуемся в Германию. Когда повезут, охраны не будет, сбежим», — предложил Василий Игнатьевич. Но я ответил: «Нет, Василий Игнатьевич, я — советский офицер, не побегу. Может, наши освободят». Не знаю когда, но его не стало в лагере.
И еще одна весточка, которая не совпадает с первой:
. Вскоре после войны из Вагайского района к Ульяне Бобовой, жене Василия Игнатьевича, приехал мужчина. Рассказывал, как попал в окружение. Окруженцы находились в колке, не высовывались, костров не разводили. А Василий Игнатьевич Бобов ходил на поле, видимо, картошку собирал. Два раза сходил нормально, а на третий его подстрелил снайпер.
Этот мужчина прошел всю войну. А в Бобову, говорил, он приехал специально, чтобы рассказать родственникам, что встречал Василия Игнатьевича Бобова. По данным книги «Память», том 4, стр. 33, Бобов Василий погиб 29 августа 1942 года в Ленинградской области.
«Погиб 29 августа в Ленинградской области» или «попал в плен 12 апреля под г. Старая Русса Новгородской области»? Как совместить два противоречащих друг другу документа? Как искать точности в воспоминаниях через десятилетия? Опираться на пересказы сугубо штатских людей о том, как это было на войне? Тень — она и есть тень, эхо, зыбкое и колеблющееся. Остается сетовать на несовершенство человеческой памяти и приблизительность военных учетов, в чем мы тоже не раз убеждались…
А из пяти сыновей Кондратия Ивановича Бобова с войны вернулся только Петр. Погибли на фронте и два дяди по материнской линии — Дмитрий и Афанасий Кряжевы.
***
фото: Антонина Варламовна