От забора до обеда
Кто-то когда-то не то открыл, не то придумал такую непонятную штуку, как время.
С тех пор человек и ломает себе голову, пытаясь понять, что с ним, с человеком, происходит во времени? Почему будущее так скоропостижно превращается в сегодня и быстро-быстро опрокидывается во вчера, в прошлое? Если будущее мы почти не замечаем (придет-посмотрим!), если настоящее мы терпим привычно, то с прошедшим у нас идет самая подлинная война. Мало того, что прошедшее, как это ни странно, оказывается во множественном числе: имперфект, перфект и плюсквамперфект (глубоко прошедшее). Так по непонятной причине это прошедшее непрерывно видоизменяется. И оттого мы то носимся с ним, как сами знаете кто, с писаной торбой, то начинаем его стыдиться. Потом забываем лет на сто-двести, а потом опять несем в мавзолей и даже на общегосударственном уровне делаем это обруганное нами же прошлое чуть не символом страны…
И поневоле начинаешь думать, что это самое Время существует в нас и вокруг нас сразу во всех своих формах и ипостасях. Разве, например, мысль (честно говоря, всего-навсего какой-то пучок электронов) не есть то же самое, что время? Даже больше — целая машина времени! Вдруг всплывают в вашей памяти образы давно прошедшего детства: летний теплый дождь, вы голышом шлепаете по лужам на заросшей травой полянке, чувствуете жар солнечных лучей и прохладную влагу под ногами. И слышите смех мамы, которая стоит на крылечке и радуется вашей отчаянной храбрости… Вы видите, слышите, чувствуете — вы живете в этом глубоко прошедшем прошлом времени…
Коварная вещь — это самое время.
Помните латинскую пословицу: tempora mutantur et nos mutamur in illis — времена меняются, и мы меняемся вместе с ними? Вот буквально на днях на ближайшем к редакции перекрестке установили счетчик секунд. А вы заметили, что для пересечения улицы Герцена пешеход получает 30 секунд, а чтобы перебежать Первомайскую -только 24? Вот шутки времени.
Между тем, давно уже установлено, что незыблемое, казалось бы, время (секунда все та же: скажите, не торопясь, — «двадцать два») в последние годы стало течь заметно быстрее. Изменился темп жизни. Понедельник вплотную приблизился к пятнице. Нам некогда писать письма, мы шлем бесцветные и беззвучные CMC. Нам некогда беседовать, мы общаемся короткими отрывистыми фразами. Мы читаем стремительные книжки и тяготимся философствующими фильмами или спектаклями (кто-нибудь видел в театре пьесу в пять актов?), предпочитаем им боевики, где скорость заключена даже в названии…
Наверное, мы кажемся себе тоже стремительными, правда?
Но отчего же однажды, выйдя на берег тихой речки, неторопливо скользящей в зеленых берегах, мы вдруг остановимся и стоим, и молчим, как будто пересекли незримую, но явную границу между Временем и Временем? Так о чем это я?
P.S. Я еще не коснулся взаимоотношения времени с пространством. Впрочем, эту проблему давно решил некий армейский старшина, распорядившийся копать траншею от забора до обеда.