Генеральный директор Поляков
76 лет исполнилось бы сегодня Владимиру Николаевичу Полякову, бывшему генеральному директору аэропорта Рощино.
Слово «бывший» верно лишь формально: в аэропорту продолжает жить образ этого руководителя, все работники, к кому мы обратились с просьбой рассказать о Владимире Николаевиче, тут же называли дату: да, 23 декабря, да, 76 лет. А реконструкцию, которая продолжается в Рощино, именуют «третьей на счету Полякова». Он сам говорил об аэровокзале мечты и до последних дней жил этой реконструкцией.
«Наше сухопутное поколение попадало в авиацию почти случайно, — пишет о себе Владимир Николаевич в книге к 40-летию Рощино. — Так и я, окончив три курса механического факультета Пензенского сельскохозяйственного института, вдруг понял, что не могу жить без неба… Рижское высшее военно-инженерное авиационное училище им. К.Е. Ворошилова было реорганизовано в инженерный институт гражданской авиации, по всей стране начался спешный набор студентов… Что и говорить, мы были приняты туда в счастливое время: как раз шло освоение новых типов реактивных самолетов, в авиации началась новая эра».
— Он окончил институт в 1963 году, — рассказывает сменный заместитель директора по производству Владимир Несмачный. — На преддипломной практике был в Тюмени в Плеханово. 4 февраля 1964 года — запись в трудовой о том, что принят инженером первого объединенного авиационного отряда в Плеханово: то есть в 2014 году Поляков отметил свой 50-летний стаж. Он не был летчиком, не был авиационным специалистом в части, касающейся эксплуатации воздушных судов, а был инженером авиационно-технической базы, специализирующим на планерах и двигателях…
«Первое мое место работы в Плеханово — линейная эксплуатационная ремонтная мастерская. А через два года я имел случай убедиться в справедливости прогноза о небывалых перспективах для северных авиаторов, так как в 25 лет уже руководил цехом — Сибирь скидки на молодость не делала, зато как затягивала работа! Невозможно описать инженерное счастье авиатора, когда он первым в СССР вместе с летчиками «ставил на крыло» четырехмоторный турбовинтовой транспортник Ан-12, расчехлял вертолет-гигант Ми-6, а немного позднее самый массовый советский вертолет Ми-8 -в 1965-67 годах в Тюмень приходило до 35 этих вертолетов ежегодно. Что-то подобное по накалу событий заново испытал только в дни освоения Ил-76 во второй половине семидесятых годов.»
— В 1976 году я устроился штурманом в 259-й летный отряд второго объединенного авиаотряда, -говорит старший штурман Рощино Владимир Тропин, — а Владимир Николаевич работал тогда главным инженером авиационно-технической базы. Постоянно соприкасались в работе, потому что исправность судна зависела от АТБ. Наверное, этот опыт помог ему в будущем — он был эрудированным человеком, разбирался во всех службах аэропорта. С таким грамотным руководителем невозможно было юлить или филонить…
1970-е годы — пик авиаперевозок в Рощино: осваивались гигантские северные районы нефте- и газодобычи, на строительство шел огромный поток самых разнообразных грузов. Как пишет Поляков, бывало, вся территория аэропорта превращалась в гигантский склад, образовывались километровые очереди на погрузку.
«Представьте — трубы для нефтепроводов мы тогда возили самолетами Ан-12… Потом пришла пора грузоподъемных работяг Ан-22. В них даже возили огромные тракторы «Камацу», экскаваторы — все, что просто не входило в Ил-76, на которых летали даже свежеиспеченный тюменский хлеб, фрукты из Болгарии, Грузии, Узбекистана…
Вспоминая ту эпоху, жалею только об одном — постоянном дефиците аэродромной техники… »
Пройдет немного времени, и Полякову самому придется решать вопросы обеспечения деятельности аэропорта, заниматься его модернизацией, изыскивать средства. В 1997 году произошла реорганизация второго Тюменского объединенного авиаотряда, образовалось ОАО «Аэропорт Рощино». Владимир Поляков стал его генеральным директором.
Тропин: — 90-е годы — это развал. Поляков возглавил предприятие с огромными долгами — и все это тащил на своих плечах. Предприятие преобразилось, были реконструированы обе полосы, обновлена наземная техника…
Несмачный: — Инженерные сети, светооборудование, светосигнальная система. Нам есть с чем сравнивать. Исторически так складывалось во всей системе гражданской авиации, что в структуре объединенного авиаотряда на первом месте были самолеты, летчики, а не «пехота», как называл нас Владимир Николаевич. Но к концу его жизни мы стали хорошим аэропортом федерального значения. Да, сегодня молодежь пишет на форумах — недовольны реконструкцией. Во-первых, это временно. А во-вторых, они пишут об аэровокзале. А остальное-то все работало и работает во многом благодаря деятельности Полякова.
— За счет чего он мог тянуть на себе эту махину — личные или профессиональные качества?
Тропин: — И твердость характера, и уважение к людям, и энциклопедические знания…
Несмачный: — В 1997 были долги, инфраструктура вся валилась, а в 98-м случился дефолт! Что это? Сокращения, снижение заработной платы. Он дошел тогда до каждого и объяснил ситуацию. До уборщика, до техника. Он ведь знал, что такое техник, который на морозе в 30 градусов готовит железо к полету. Понимал, что нужно разговаривать с людьми. И умел с ними разговаривать. Объяснял, что мы будем спасать коллектив, обойдемся без сокращений. И действительно: прошел этот дефолт, начались подвижки, пассажиропоток увеличился — но мы сохранили коллектив! И люди все понимали, когда к ним приходил человек в ранге генерального директора и разговаривал с ними.
Тропин: — И отличная память! С кем с 1964 года работал — помнил всех по имени-отчеству.
Несмачный: — Номера телефонов! Даже когда появились современные мобильные номера… У него была записная книжка, но он себя проверял: сначала набирал телефон, потом смотрел, правильно ли? Вот, говорил, молодец — еще могу!
— Он действительно не мог без неба, как написано в книге?
Тропин: — Скорей всего, без авиации. Это не только небо, но и тяжелый труд по обслуживанию и подготовке самолетов к полету.
Несмачный: — Коль я с 1997 по 2005 год работал его заместителем, то наблюдал такую картину. Вот эта полоса перед зданием аэровокзала — старая и до 1986 была единственной. Соответственно, все взлеты-вылеты производились на глазах работников и пассажиров. И когда построенная позднее новая полоса закрывалась на ремонт, то все рейсы мы переводили на эту. Представьте, Поляков появляется на перроне, на рулежечку вот туда выйдет и провожает самолет глазами. Мечта, наверное. Когда-то для нас, мальчишек, самолет был — это все. Просто увидеть взлетающий самолет — праздник.
— Вы сказали, что это третья реконструкция Рощино…
Несмачный: — Первая — еще в советское время: козырек выдвинулся, удлинился перрон. Вторая -в начале 2000-х — новый международный сектор. Он тогда приходил и со строителями разговаривал как строитель. Казалось бы, абсолютно не его тема! Но участвовал в планерках: не спрашивал, а говорил, как должно быть. Ну, а третья реконструкция — его любимое детище. Досконально знал проект. Суббота-воскресенье — он здесь, уезжает с работы — заходит туда.
— Аэровокзал увеличивает площади, пропускную способность, но по сути остается таким же компактным.
Тропин: — Из всех возможных он выбрал оптимальный проект, который обеспечит нам годы спокойной работы. Людям пока желаем выдержки: такая реконструкция в действующем аэропорту, не снижая объемов — очень непросто.
— Компактность аэропорта влияла, может быть, на сплоченность коллектива, на методы работы Полякова? Чувствовал ли он себя здесь на своем месте?
Тропин: — Родина его — Пензенская область. Он часто ездил туда. Но к Тюмени прикипел железно, отсюда никуда не порывался.
Несмачный: — Как я считаю, для руководителя и авиационного специалиста его масштаба должность генерального директора аэропорта -маловата. Предполагаю, что если б в конце 90-х он стал руководить авиацией Тюменской области, может быть, по-другому бы развивалась наша отрасль. В день его смерти в Росавиации стоял портрет с небольшим некрологом, люди возлагали цветы — это как показатель значимости человека: не каждого генерального директора аэропорта знали и помнили в Росавиации.
Тропин: — По любому вопросу он мог прямой звонок в Москву сделать.
Несмачный: — Наверное, были предложения. Хорошие руководители всегда в дефиците. И когда здесь его выводили из себя — а тяжело было работать, — говорил, что в городе ему на любом месте рады будут, с руками-ногами оторвут! Так что бросить он нас мог в любой момент.
Бросить коллектив. Сам Поляков так вспоминал 90-е годы:
«Наша забота не только техника. Называйте это мудростью, здравым смыслом. Я же предпочитаю другой термин — командное мышление тюменских авиаторов. Нам удалось сохранить команду, не растерять традиций профессионализма периода освоения сибирских богатств страны. В драматической истории тех лет — истоки нынешних успехов».
… Я лишь раз встретился с Владимиром Николаевичем — в 2014 году во время пресс-тура. Он водил нас по пыльным коридорам реконструируемого аэровокзала и комментировал ход строительства. Рассказывал об особенностях Рощино, запросто сравнивал его с другими аэропортами страны. Был исключительно вежлив, внимателен и интеллигентен. Тогда же прозвучала эта фраза — «аэровокзал мечты». Я уехал из Рощино в спокойствии и уверенности, что аэропорт в надежных руках. В газете вышла заметка с портретом Владимира Николаевича под заголовком «Мечта сбывается».
***
фото: Рощино в 80-х годах;Владимир Поляков в годы студенчества;Авиаторы Плеханово, Поляков — третий слева;В 2014 году.