Самый «мокрый» герой
«Мокрыми» героями называли фронтовиков, удостоенных звания Героя Советского Союза за форсирование Днепра в сентябре-ноябре 1943 года.
Много или мало
Планируя битву за Днепр, ставка Верховного главнокомандования направила 9 сентября 1943 года Военным советам фронтов и армий директиву N 30187: «.Отличившихся при форсировании такой реки, как Днепр в районе Смоленска и ниже. представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».
Эффективность этого решения оценил участник тех событий писатель Владимир Карпов: «.Обещание действительно возымело свое действие, и очень многие командиры и рядовые с удвоенной энергией били отступающего врага, стремились выйти к Днепру, переправиться через него и заслужить высокую награду. Такое массовое присвоение звания героя породило разговоры о том, что вроде бы не везде и не все были достойны золотых звезд. Уж очень много сразу появилось героев! Раньше это звание присваивалось за очень трудный подвиг, часто связанный с гибелью его совершившего. Всегда имелось в виду что-то невероятно трудное, почти невыполнимое, сверхъестественное. А тут вдруг сразу две с лишним тысячи героев…»
Действительно, только за Днепр 2438 Героев Советского Союза — 47 генералов, 1123 офицера, 1268 сержантов и солдат. Много это или мало?
«Так могут рассуждать только люди, которые не представляют, что значило тогда форсировать Днепр, — продолжал Карпов. — Сам по себе Днепр — очень широкая водная преграда. Выходили на его правый берег первыми разведчики и связисты. Потом небольшие подразделения. Их было мало. Переправлялись на тот берег кто на чем: снимали заборы в селах, делали связки из досок и бревен, находили рыбачьи лодки.»
Вторит этому писатель-фронтовик Виктор Астафьев: «.На Днепре переправы были не подготовлены. В воду голыми, узелки с одеждой и винтовки над головой. И сколько их доплыло?.. Я-то знаю, как и сколько, сам плавал и тонул в Днепре. Ранен был там и утверждаю, что так могли нас заставить переправляться и воевать только те, кому совершенно наплевать на чужую человеческую жизнь.
Те, кто оставался на левом берегу. А мы на другой стороне Днепра, южнее Киева, на Букринском плацдарме, на клочке земли. Голодные, холодные, без табаку, патроны со счета, гранат нету. Подыхали, съедаемые вшами, крысами, откуда-то массой хлынувшими в окопы. Я пробовал в 1973 году написать роман о Днепровских плацдармах — не мог: страшно даже сейчас. Страшно, и сердце останавливается, и головные боли мучают.»
А поэт Александр Твардовский написал:
«Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда.
Кому память, кому слава,
Кому темная вода
Ни приметы, ни следа».
За что?
Из 92 тюменцев, удостоенных во время Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза 18 получили золотые звезды за форсирование Днепра. Самым «мокрым» героем в буквальном смысле стал линейный надсмотрщик 737-й отдельной кабельно-шестовой роты Роман Иванович Новопашин. 30-летнего колхозника из деревни Трошково Антипинского сельсовета Нижнетавдинского района мобилизовали на войну в июле 1941 года. Служил связистом. Не штабным телефонистом, а линейным надсмотрщиком, готовым по первому приказу ползти под пули, разыскивая порыв на линии. Или стоять «столбом», держа шест с телефонным кабелем, как требовала инструкция, «на уровне глаз». И не важно, где стоять этому пока еще живому «столбу» — в лесу, в болоте, в реке. Не случайно в такие подразделения связи отправляли сибиряков. За природную выносливость и неприхотливость. Среди них было много как погибших, так и награжденных. 294 связиста удостоены звания Героя Советского Союза, 106 стали полными кавалерами ордена Славы, десятки тысяч награждены орденами и медалями. Среди них «столб-линейщик» Астафьев, ставший знаменитым писателем, ругаемым маршалами и генералами за солдатскую правду о войне.
В наградном листе при представлении его к медали «За отвагу» написано: «В бою 20 октября 1943 года четыре раза исправлял телефонную связь с передовым наблюдательным пунктом. Обеспечил бесперебойную связь с пехотой и ее поддержку артиллерийским огнем».
На Днепровском плацдарме Астафьеву повредило глаз и серьезно контузило:
«Пакостно ранило в лицо. Мелкими осколками кассетной бомбы или батальонной мины и крошевом камней ударило в глаз, раскровенило губы, лоб. Ребята боялись до медсанбата не доплавят», — рассказывал он впоследствии.
Награда красноармейца Новопашина на порядок выше. Потому что его кабельно-шестовая рота была придана 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко, сыгравшей главную роль в освобождении Киева от немецкофашистских оккупантов. Наш земляк участвовал в обеспечении проводной связи при скрытой передислокации гвардейских танков (радиопереговоры запрещены) с южного Букринского плацдарма на северный — Лютежский. Дальше форсирование левого протока Днепра — Десны и решающий бросок на Киев. В наградном листе Новопашина про это событие несколько строк: «.Вплавь преодолел реку, нашел лодку, сделал четыре рейса туда — сюда (так в тексте — А.П.), проложив кабельную линию. 12 суток (!) обеспечивал бесперебойной связью командование армии. Своевременно устранял повреждения на линии в ледяной воде, местами стоял по горло.»
Представили: конец октября, сутками, без сна, в стылой днепровской воде, «местами по горло». Вашему воображению поможет роман Астафьева «Прокляты и убиты». Писатель-фронтовик вымучил страшную правду о днепровской переправе 1943 года.
Когда переправившиеся через Днепр танки (одним из них управлял механик-водитель из Тюмени Виктор Бугаев, ставший за Киев Героем Советского Союза — А.П.) скрылись в густом тумане, окоченевшего Новопашина отвезли в госпиталь. Потом его комиссовали по здоровью. Он возвратился в родную деревню. После 1965 года переехал в Тюмень — мучил полученный на фронте ревматизм. Из-за болезни его не приглашали на встречи ветеранов и на пионерские сборы. Да и что он мог рассказать детям о своей войне. Как стоял «столбом» в обороне и в наступлении? Но ведь такие «столбы» обеспечили пехоте, танкам и артиллерии «столбовую» дорогу от Волги до Берлина.
***
фото: Мемориальная доска на доме по улице Мельникайте, 100-а.