Гротеск в хозяйстве пригодится
Владимир Набоков. Николай Гоголь. «Новый мир», № 4, 1987.
Повесть эту я взяла в библиотеке Уральского университета, и не по своей воле. По своей воле я вызвалась помочь знакомому первокурснику с написанием курсовой по практической стилистике. Я-то была уже опытной второкурсницей, а он недавно пришел из армии, только что познакомился с преподавателями кафедры стилистики и русского языка и пребывал в полной уверенности, что первая сессия станет для него последней.
Для нынешних студентов уточню: я взялась помогать бесплатно (иного и в голову не пришло, да и денег ни у кого не было). Но я еще не знала, во что ввязываюсь. Когда товарищ вернулся с распределения тем, он, невинно хлопая глазками, сообщил, что ему все темы показались одинаково непонятными, а потому он взял ту, что была последней в списке.
«Способы создания гротеска в повести Набокова «Николай Гоголь». Убила бы, если бы могла.
Но я не могла и молча пошла в библиотеку. А потом еще и еще. Ведь интернета еще не было, и за любой информацией приходилось обращаться к бумажным источникам. Про Набокова я ничего не знала, его в СССР официально не издавали. Лишь в 1986 году журнал «Октябрь» напечатал подборку его стихотворений, а журнал «Москва» — роман «Защита Лужина». Следом, в 1987 году, в журнале «Новый мир» вышла литературоведческая повесть «Николай Гоголь», написанная в 1944 году в США и переведенная с английского Eленой Голышевой.
«Легенда о Набокове сменяется знанием его творчества», -анонсировала это событие газета «Московские новости» в феврале 1987 года. Автор заметки выражал уверенность, что «критика найдет свои краски для характеристики этого блудного сына русской литературы». «Но, как всякое мощное явление культуры, он шире, глубже, безусловно, верных критических оценок — хрустальная (чистая, блестящая, холодноватая) русская речь, литературная маска, гротеск, неумело подавляемая ностальгия и пр., и пр. Теперь самый главный вопрос: как встретит Набокова современный советский читатель — прежде всего молодой, отделенный и отдаленный от него огромным пластом времени?»
Как современный и тогда молодой читатель я встретила Набокова хорошо; великолепный язык, разностороннюю образованность писателя и парадоксальность его мышления сумела оценить и даже получила удовольствие. Сложнее было разобраться в набоковских приемах гротеска (нас этому не учили), но я и тут справилась. Курсовую работу закончила в срок, товарищ пошел на защиту и вернулся… с четверкой. «Меня даже слушать не стали, сразу спросили: четверки хватит? Я говорю: конечно!» И, главное, радостный такой. Я была оскорблена. По-моему, на свою собственную курсовую я тогда потратила меньше сил.
Мальчишку не отчислили, он, по-моему, благополучно дотянул до диплома (нашлись еще добрые студентки на нашем факультете). Но удивительно, что после всего я стала гораздо лучше (теплее) относиться к Гоголю. При упоминании его первым делом вспоминаю Набокова. Свое студенчество, второй курс.
***
фото: