Успенка. Дни возвращения
— Деточки мои, доченьки, — зовет Людмила коз, чтобы мы сделали фото. Выбегает белая козочка Милка, Людмила нежно берет ее на руки. — Они всегда меня слышат, имя свое узнают.
Людмила Лепешкина переехала в Успенку из Тюмени год назад, продала квартиру и развела большое хозяйство.
Людмила очень любит животных. Эта хрупкая изящная молодая женщина по виду совсем городская.
— В детстве я лето у бабушки в деревне проводила, она много птицы держала, корову и поросят, -говорит она. — Пять лет назад я завела козу в Исетском для молока, а потом еще, еще и еще. Козы нарожали малышей, почти сорок их было. Я хотела развивать хозяйство, сбыт в городе нашла, купила дорогое оборудование, сыроварню, сыры варила… Планировала достраивать козлятник, делать теплую стайку. Я ведь каждую козу в лицо знала и по имени, все удивлялись, 60 литров в день надаивала. И вот пожар…
В доме живет четыре поколения: бабушка Альбина Мироновна, мама Людмилы Лидия Алексеевна, собирается в первый класс племянница Варвара, каждый вечер Варя просится доить коз. Мужское население — отца и брата Людмилы -мы не застали.
— Коз мы на мясо не держали, -говорит Лидия Алексеевна. — Коза окотится, дня три-четыре кормит, а потом сам начинаешь кормить козленка. Четыре раза в день походи-ка, покорми его, и как потом колоть? Они же бегут к тебе, словно дети малые.
На столе теплые пироги, на подоконнике чисто вымытые ведерки для молока.
— Замерзли поди, девоньки? -спрашивает Альбина Мироновна. -Вот вам чаек, а хотите огурчиков? Мы замалосолили. Давайте, ешьте хорошо.
Жуем с фотографом Инной пироги.
— Как вы пережили это все?
— Я и не знаю. Два месяца будто выпали из жизни, — качает головой Людмила.
— Черная была вся! — вставляет слово Альбина Мироновна.
— Вы понимаете, нас администрация вытолкала, а Люда ни в какую не идет из-за коз, — подхватывает Лидия Алексеевна. -Из стайки выгоняет, а пожар уже за стайкой. Улица неширокая, пожарные машины одна за одной прибывают, козы их боятся и обратно в стайку. Ой, страшно было! А мы, как зомби, плохо соображали. Нам говорят: документы! Быстро, документы! Я еще грядки полола, гляжу: дымок, дымок. А потом как резко все началось! Как забегали! Администрация прибежала, как давай всех собирать! Выбрасывать всех! А мы тараканы полудохлые. Машины в пробке стоят, всю улицу разом вывозят, а огонь уже сзади машин скачет. Ой, страшно было!
— Мы здесь только год прожили, все это за год построили, понимаете, — сетует Альбина Мироновна.
— Семь коз только спаслись из двадцати семи и козлята — они отдельно сидели и, видимо, за людьми пошли, — грустно говорит Людмила. — Пожарные тоже пытались наших коз вытащить, не смогли. Дом проливали водой, окна повылетали, обшивку немного покорежило, но отстояли дом.
— Смородина, яблоня, вишня, груша — все сгорело, — перечисляет Альбина Мироновна. — Жалко как.
— Чем вам помогли?
— Очень хорошо люди помогли, -говорит Людмила. — Нам самим бы не восстановить. Губернаторские выплаты: 250 тысяч рублей за баню, 50 тысяч за все хозпостройки, и на 280 тысяч рублей насчитали повреждения дома.
— При церкви в Успенке есть гуманитарная лавка, — продолжает Лидия Алексеевна. — Люди туда много чего отправляли. Нам восстановили весь садовый инвентарь: бочки, пятьдесят метров шланга, грабли, тяпки, лопаты, лейки. Переводы шли денежные «на Лепешкину»: десять тысяч, шестнадцать тысяч, пять… Пиломатериал брали в Тугулыме, там кубометр на 4 тысячи дешевле, так они нам его в долг отправили. Продуктов привезли столько, что на полгода хватит, гречки одной полмешка.
— Я брала в «Строительном дворе» материалы, предоставляла чеки, и мне сумму возвращали, -делится Людмила. — Приезжал областной депутат Эдуард Омаров, купил железо на крышу, стройматериалы. Обещал проведывать. Скоро сыроварню будем строить, затем птичники, баню и гараж, когда только, не знаю — в первую очередь оборудование для сыров и молока оплатила по соцконтракту, а мама взяла соцконтракт на животных — коз закупать. Животные дорогие — 25 тысяч рублей средненькая коза стоит. Eсли с племхозяйств брать, то от 70 до 150 тысяч. Козлят своих продать сначала хотела, а потом думаю, ведь они от коз, которые сгорели, и жалко стало.
— Коза — животное умное. Люда рассказывала. За две недели это было, да, Люда? Пойду, говорит, доить, а они кладут голову на плечо — будто бы прощались. Ой, я не могу. — Лидия Алексеевна вытирает полотенцем глаза.
Рядом на улице Пышминской строится Наиф Раемгулов. Он еще не получил компенсацию, ждет решения суда о признании права собственности, его дом не был оформлен по документам. (В объединенной пресс-службе судебной системы Тюменской области сообщили, что иск по делу Наифа Раемгулова зарегистрирован 9 июня, подготовка к делу назначена на 10 июля, дальнейший ход можно будет узнать позже). Наиф говорит, что родился в этом доме, а уже потом дом перенесли в Успенку из татарской деревни Чаплык, родители жили в соседнем, и долгое время он стоял на участке срубом.
Удивительно, но пожар не затронул родительский дом, хотя вокруг все выгорело. Наиф думает, это потому, что его мама была очень набожной и держала пост, даже когда сильно болела.
— С 2011 года мы с женой стали восстанавливать мое родовое гнездо, буквально по сантиметру, там же дикая трава росла. Окна и двери поставили, натяжные потолки, газ, электричество провели, мебель купили — как выходной, мы здесь. Я до прошлого года в Тюмени работал, сейчас на пенсию вышел, — рассказывает Наиф.
Стены рабочие сейчас возводят новые, из блоков «Поревит», но как бы дорого дал мужчина, чтобы вернуть старые.
— В то время, как мы строиться начали, хороший сруб десять на десять дешево можно было купить, -продолжает он. — Сыновья предлагали: давай новый построим, за год справимся. А я им ответил: и что, этот дом сносить? Меня отец на том свете дрыном встретит. Ровно стоял дом, аккуратно, — переживает Наиф. — Почему-то оценили нашу потерю в один миллион рублей. А что сейчас построишь на миллион? Мы только за бетон на фундамент заплатили 183600 рублей. Да, у нас квартира в городе, но ведь не бесплатно досталась. Жена работала всю жизнь на одном месте, я всю жизнь на одном месте, все своим трудом. Я очень недоволен, даже президенту в сердцах хотел написать. Eсли бы мне хотя бы пятьдесят было, а то я пенсионер, пенсия 26 тысяч рублей, что на эти деньги можно сделать человеку?
— Помните свое состояние во время пожара?
— Что-то помню, что-то нет. Я как раз из Казани вернулся с юбилея родственника. Сразу в Успенку собрался. Eще с дороги дым заметил, жалко, думаю, у кого-то дача горит. Ближе вижу — лес горит, я вам сейчас покажу, у меня на видео записано.
— Сердце заболело?
— У меня и так три стента на сосудах сердца. Последний в прошлом году поставили, — Наиф разворачивает телефон ко мне, там полыхает огненное зарево. «Лес горит, — говорит он на видео. — Ветер сильный, дует в нашу сторону». -Я лес жалею, животных жалею. Я свою-то собаку в первую очередь выпустил, Eлю.
— Вы тогда еще не знали, что ваш дом горит?
— Не знал. Меня за руки вывели сотрудники администрации, здесь дышать было нечем. Пожарных много, рукав протянули от речки до самого леса. Я думал, отстоят дома. «Уазик» сгорел, инструмент хороший, баня свежая, гараж. Мне ничего не надо, родной бы дом вернуть.
— Почему вы решили строиться, еще не получив миллиона?
— Сыновья Руслан и Дамир помогают, какие-то деньги страховая выплатила.
— У вас жилье в Тюмени, в Успенке дом у сына, вы могли бы просто пустой участок оставить.
— Знал бы, что мне три года жизни осталось, все равно бы строиться начал.
***
фото: Осталось покрыть крышу;Людмила Лепешкина с козочкой Милкой.;Сборка нового дома