Переворот художника Кандинского
Выставка графики Василия Кандинского «Цветозвуки» из коллекции Павла Башмакова открылась в музее Словцова.
Выставку открыли 9 сентября, но мероприятия в честь нее продолжаются — так, лекция искусствоведа Ольги Авериной «Кандинский и музыка» прошла 14 сентября. Не сказать, чтобы тюменцы не были знакомы с мастером. Тем не менее те работы, что привезли сейчас, — особенные, редкие. В первом зале музея можно увидеть ксилографию, есть и зал со звуковым погружением, где по стенам движутся образы из картин художника.
По залу зачарованно ходят люди, и их немало, несмотря на цену билета в 500 рублей. Честно говоря, картины — взрывные треугольники, красные, зеленые, раскиданные очень умело по картине, эмоционального отклика у меня не вызывают. Я предпочитаю другое искусство, но, думаю, Кандинский и без моего одобрения велик.
— Почему мы так не рисуем, -смеется женщина и обращается ко мне, — тяп-ляп и все.
Насчет тяп-ляп в случае с Кандинским — неверно совсем. Лектор Ольга Аверина рассказала, что художник подробнейше описал каждую работу. Как сценарист описывает, в каком углу должен стоять актер, так и художник расправлялся со своими «цветомассами». Это работа ума, и у каждой много эскизов. «Композиции» -это очень продуманные вещи, в «импровизациях» больше спонтанного выплеска.
Любопытно, что в начале своего становления Кандинский предпочитал предметную живопись. Чем-то она напоминает мне Мунка, такие экспрессивные темно-зеленые, розовые образы, из которых потом, как из пластилина, вылепился абсолютно новый Кандинский. Интересный переворот, произошедший с художником. Почему он вдруг осознал, что предметы ни к чему.
Мне понравились крохотные ксилографии, например, «Пейзаж с фигурами и распятием» 1913 года. Фигуры, выгравированные на дереве и затем отпечатанные немного в лубочном стиле, выглядят просто и весело, и уже здесь угадывается идеальная композиция, расположение цвета, привлекающего внимание. В центре кусок серого, по бокам голубое, белое и вкрапления охры. Вы не заподозрите, что это Кандинский, если никогда не слышали о том преображении, которое произошло с ним. Размышляю, была ли это подготовка к его великому будущему или, наоборот, сознательное разрушение созданного.
Обращаю внимание еще на одну маленькую ксилографию «Две женщины в лунном свете», цвета -сиреневый и зеленый, можно сказать, работа и по цветам близится к символизму. Перекличка волос женщин со склонившимися ветвями дерева. Зеленый месяц на сиреневом небе. Белые кроны деревьев.
— На Кандинского повлияла выставка импрессионистов в Москве, конкретно картина Клода Моне «Стог сена», о которой он говорит, что он сначала не увидел предмет, — рассказывает Ольга Аверина. — Не понял, что это такое. Возможно, он почувствовал дискомфорт. Импрессионисты ведь многих возмущали, когда только-только появились подобные работы. На картине стог, но это может быть и что угодно. Эти сумерки, ощущение. Кандинский приходит к мысли, что картина не обязательно должна быть предметной, предмет не обязательно должен угадываться на ней четко и ясно, главное — цвет. Современные теоретики искусства считают, что с импрессионистов началось разрушение формы, телесности в искусстве, плоды которого мы пожинаем сейчас.
Конечно, на художника также сильно влияла музыка, так, например, он признавался, что в работе «Старый город» 1902 года постарался изобразить тот цвет, который увидел, слушая оперу Рихарда Вагнера «Лоэнгрин».
***
фото: Работы мастера.