X

  • 07 Февраль
  • 2025 года
  • № 13
  • 5656

«Врагом народа никогда не был»

Улица Лопарева расположена в Калининском округе, в той его части, которая зовется Крестьянскими местами. Здесь меж частной застройки темными пиками торчат высокие ели. Улица находится в стороне от магазинов или каких-то других значимых мест, поэтому заехать сюда можно только случайно, ну или если на улице Чаплина автомобильная пробка. Eще один кусочек улицы Лопарева обнаруживается за улицей Демьяна Бедного, но все дома там числятся на улице Депутатской, а детский садик — на улице Союзной.

С учетом этого рудиментарного отростка общая длина улицы Лопарева составляет 1339 метров.

На ней десять перекрестков и ни одного светофора. На одном из перекрестков на нас набрасываются собаки — три крупных пса бегут к нам со всех ног. Но не облаивают, а просто обнюхивают. В ушах болтаются желтые бирки.

Из соседнего дома вышла пожилая женщина, кутаясь в куртку.

Ошиблась, сказала она. Думала, ко мне кто-то приехал. Спрашиваем для завязки разговора, не опасны ли собаки (хотя сами видим желтые бирки в ушах и явно дружелюбный интерес). А как зовут? — киваем на черного косматого увальня. «Шарик», — охотно сообщает Валентина Григорьевна. А вон того? «Тоже Шарик. Они все трое Шарики». Валентина Григорьевна говорит, что живет на улице давно, но кто такой Лопарев, просто не помнит. Она пытается найти ответ и не находит. «Кто-то… умный», -наконец формулирует она. Валентина Григорьевна уверяет, что улица всегда была улицей Лопарева. Но это не так: свое название улица получила в декабре 1957 года решением исполнительного комитета Тюменского городского совета депутатов трудящихся, а до этого в течение семнадцати лет именовалась улицей Кренкеля.

…Идем от конца улицы к ее началу, передвигаясь в основном по проезжей части, потому что тротуары не везде расчищены от снега. Некоторые дома пустуют, это видно по отсутствию следов (собачьи не в счет). Некоторые очень красивы, украшены резьбой и выглядят не очень по-тюменски. Eще из необычного: много автомобилей не на ходу. У одного из домов стоит «газель», с нее продают дрова, видим табличку «дрова», а продавца нет. Через дорогу — несколько тюков сена: возможно, хозяева держат лошадь.

Ближе к началу проезжая часть улицы немного сужается, становится слышнее стук поездных колес: Транссибирская магистраль совсем рядом, в просвет улицы видны проходящие под «Стрелой» поезда.

Надежда Александровна из крайнего дома говорит, что вот как раз к поездам она привыкла: здесь живет десять лет, а раньше жила на Войновке. Поезда ей не мешают, в отличие от… непрошеных гостей. Она вышла на улицу, чтобы расспросить нас, что мы тут вынюхиваем. Оказалось, ей до чертиков надоели закладчики.

— У нас тут всякое бывало, -сказала Надежда.

— Что, например?

— Ну, например, вон там труп нашли, — и женщина мотнула головой в сторону железной дороги. Глухой у них тут угол, хоть и в пяти минутах от центра. По этой же, видимо, причине на пятачке собираются шумные компании на автомобилях, что тоже вызывает раздражение у местных жителей, а помочь им никто не может. Это накопившееся раздражение уже вылилось на нас через форточку: какая-то женщина открыла ее и прокричала, чтобы мы уходили, и даже слушать не стала про газету и проект. «Я вам не верю!» -заявила она и захлопнула форточку.

Но все равно улица нам понравилась. Хоть никто из местных жителей не ответил нам, кто такой Лопарев.

Платон Лопарев был известный на Севере человек: в Первую мировую — солдат, в Гражданскую -красный партизан. Во время мятежа 1921 года его отряд с боями прошел по тайге 1500 километров, выбив мятежников из Самарово. В мирное время Лопарев работал в кооперации, в тридцатые назначен директором научной станции, увлекался краеведением.

Жена его, Клавдия Петровна Доронина, член партии с 1920 года, в прошлом фельдшер партизанского отряда. У них двое детей-погодков, Юра и Диана.

«Когда родился Юра, мы спорили, под какой фамилией его записать, — вспоминала Клавдия Петровна, — равноправие же. Наконец Платон Ильич взял две бумажки, что-то написал и говорит: «Тяни». Я вытащила бумажку с буквой «Л». И стал Юра Лопаревым, а Диана, та уж, конечно, стала Дорониной».

Конец двадцатых годов: Клавдия Петровна направлена в Полноватскую больницу, Лопарев строит звероферму в селе Ивановском.

«Дорогой Кланчик, Юранко, Дина, теперь ровно 11 вечера, сделал перерыв между работой и пишу тебе письмишко. Так вот, дружок, ты не обижайся, что мало пишу, право, некогда, и так глаза не раскрываются, хотя спать еще очень рано. У меня сейчас не совсем тепло, но железная печь подогревает. Твоим письмом очень доволен и рад за его теплоту, легче жить и работать. Тебя и ребятишек жалею. Конечно, друг, везде люди живут и по-всякому… Целую всех, ваш папа» (из письма Лопарева домой 4 марта 1929 года).

В начале тридцатых Клавдия Петровна уехала учиться в Пермский медицинский институт. С Лопаревым остались дети и «две старухи убитых товарищей-партизан» (из автобиографии). Платон Ильич в то время работал в системе Обьрыбтреста, изучал миграцию осетровых стад.

«В Новом Порту всех переключил исключительно на поиски потерянного стада осетра. Замор появился рано, достиг 25-30 процентов крепости, а именно в это время осетр почему-то залегает. В Тазу тоже все ребята на разведке. Темы отставили, пока не найдут рыбы. ВНИРО за эту штуку надает подзатыльников, а что делать? В общем, настроение паршивое. Может быть, усталость действует с возрастом. … Думаю, на весну и лето брать отпуск и отдохнуть как следует, а то я без отдыха начиная с 32-го года, устается. Решаю все же купить фотоаппарат «лейку» и заснять во время отпуска Север, промысла. На это дело продал одно ружье, да еще одно пущу, может, и хватит. Всего хорошего, твой солдат Платон» (из письма сослуживцу, 4 февраля 1936 года).

В феврале 1937 года состоял-с я пленум ЦК ВКП(б). Доклад Молотова на этом пленуме позднее был опубликован в восьмом номере журнала «Большевик» под заголовком «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов». В нем, в частности, говорилось:

«В 1928-1930 годах… перед нами стояли вредители из буржуазного лагеря… Теперь активную роль играют люди с партийным билетом, выходцы из нашей партии. Особая опасность теперешних диверсионно-вредительских организаций заключается в том, что эти вредители, диверсанты и шпионы прикидываются коммунистами, горячими сторонниками советской власти и даже нередко имеют в прошлом те или иные заслуги перед партией и Советским правительством. Все это облегчает им обман наших органов, обман наших руководителей, особенно тех, которые страдают беспечностью и политической близорукостью… Наша первейшая задача заключается в том, чтобы… развернуть борьбу с вредительством и вредителями действительно, по-большевистски».

Слово произнесено, шлюзы подозрительности открыты.

В феврале 1937 года директор Обско-Тазовской научной рыбохозяйственной станции Платон Ильич Лопарев исключен Тобольским райкомом партии из кандидатов в ВКП(б). От работы его тут же освободили, из квартиры пришлось съехать. На первое время помог случай: выиграли по облигации 100о рублей. Но надо же устраиваться на работу.

«Заявление начальнику Северного треста Главсевморпути товарищу Ипатову: прошу не отказать в принятии меня на работу в один из секторов или отделов. Имея низшее механико-техническое образование с практическим стажем, могу выполнять работы в механических и других мастерских: слесарные, токарные, чертежные и другие». Резолюция: сообщить, что в данное время работы не требуется; везде укомплектовано. 9 июля 1937 года. Подпись.

С большим трудом все же удалось устроиться слесарем в металлообрабатывающий завод.

Но ненадолго.

Рассказывает Диана Платоновна Доронина:

«Пришли в 11 часов вечера 14 сентября. Постучали сначала в другую половину дома; перегородки тонкие, все слышно: «Проверка паспортов». Потом спрашивают: «Где Платон Лопарев?» Мама принесла куртку, папа надел ее и сел на табуретку. Тотчас к нам вошли с обыском, забирали все ценное: охотничьи ружья, бинокли, фотоаппарат, пленку, химикаты. Унесли 415 страниц документов и переписки по истории партизанского движения. Все это бесследно пропало.

Когда папу арестовали, он сначала находился в Тобольске. Однажды кто-то прибежал и сказал тете Акилине, что папу повели в клуб Профинтерна. Тетя взяла сколько-то денег и махорки и побежала туда. Позднее мы слышали, что на эти деньги папа на пароходе по пути в Омск кормил клещевников — крестьян, арестованных за вредительство: они будто бы заразили клещом колхозный хлеб. Больше мы папу не видели».

Документы позволяют установить, что Платон Лопарев, арестованный 14 сентября и препровожденный в Омскую тюрьму, на первый допрос был вызван только через девять месяцев — 14 июня 1938 года. Спустя 273 дня.

Мы вправе попытаться домыслить, о чем думал Платон Лопарев в течение этих 273 дней. О том, чем он жил, чем он гордился, о том, что любил, что составляло смысл его жизни: его боевое прошлое, его работа, его семья и друзья. Но, перебирая свою жизнь день за днем, Лопарев не нашел того, в чем его могли бы обвинить.

Он не мог не понимать, что, признав себя врагом народа, он бросит тень и на память товарищей. Поэтому Платон Лопарев отстаивал не только свое доброе имя, но и имя и славу всех павших за революцию, кто не мог встать и защитить себя сам.

Пришло лето 1938 года, июнь, день четырнадцатый. День первого допроса.

Из протокола допроса:

ВОПРОС: Расскажите подробно о вашей принадлежности к контрреволюционной партии эсеров.

ОТВEТ: К контрреволюционной партии эсеров я никогда не принадлежал и эсером не являлся.

ВОПРОС: Вы упорно продолжаете врать? Следствию известно, что вами вместе с другими эсерами в Тобольске был созван III губернский крестьянский съезд.

ОТВEТ: Это я отрицаю. Съезд был создан не эсерами, а Тобольским советом депутатов.

Из газеты «Известия» (орган Тобольского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов) за 9 июня 1918 года:

«…Редакция «Известий», приветствуя III крестьянский съезд и желая ему плодотворной творческой работы на укрепление советской власти Российской Федеративной Республики, сердечно говорит: добро пожаловать!.. Были произнесены приветственные речи от партии с.-р., коммунистов, интернационалистов и от совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Настроение съезда пока неопределенное… «

«Неопределенное настроение» крестьян понять можно. В эти самые дни стало известно о белочешском мятеже. Вскоре узнали о том, что красные войска оставили Омск.

В политической мешанине губернии, где лишь несколько месяцев назад власть перешла в руки большевиков, разобраться было нелегко и тогда. Но допустим, что ряд делегатов руководимого Лопаревым съезда и им же распущенного по домам, действительно были близки к эсерам. Однако и левые эсеры, чье влияние было сильно в деревне, и меньшевики-интернационалисты до 6 июля 1918 года входили в правительство республики. Даже сам факт срочного роспуска съезда в связи с наступлением войск сибирского временного правительства — эсеровского! — говорит об определенной политической ориентации. Eсли бы третьим губернским съездом действительно руководили эсеры, как стремилось доказать следствие 1938 года, то самым логичным для них был бы захват власти в Тобольске. Вместо этого съезд стремительно закрывается. Делегаты покидают Тобольск. Лопарев скрывается в тайге.

Из протокола допроса:

ВОПРОС: Установлено, что никогда партизаном, а равно организатором партотряда вы не были.

ОТВEТ: Я этого перед следствием не подтверждаю.

«Когда колчаковцы оставили Самарово и его окрестности, отступив до Сургута, все скрывавшиеся вышли из лесов. По инициативе Лопарева был организован партизанский отряд, в который вступили все, кто решил вести борьбу с остатками колчаковских банд, все передовые люди от Самарово до Увата. Когда на Север были командированы регулярные части Красной Армии (отряд Лепехина), партизаны влились в них и вместе боролись за ликвидацию колчаковщины на Тобольском Севере» (из письма Клавдии Дорониной в прокуратуру СССР).

Из протокола допроса:

ВОПРОС: Вы арестованы как враг народа. Расскажите подробно, когда и при каких обстоятельствах вы встали на этот путь?

ОТВEТ: Врагом народа я никогда не был, борьбы против советской власти я никогда не вел…

ВОПРОС: Следствие требует от вас чистосердечного признания…

Что же должен был признать Лопарев? Вот это?

Из документа, направленного органами НКВД секретарю Тобольского РК ВКП(б):

«…После восстания Лопарев стал большим партизаном, но в городе ходили слухи, что при начале восстания Лопарев шел против советской власти. Но когда убедился, что дело проиграно, он из этого отряда ушел. Подпись: Турчанинов, 8 июля 1936 года».

Из справки по делу Лопарева Платона Ильича: «Выдавал себя за старшего командира партизанских отрядов на Севере… фактически же он партизаном не был, а принимал некоторое участие в подавлении бандитско-кулацкого восстания 1921 года, создав себе славу тем, что из числа случайных людей создал отряд примерно из 20 человек и в конце восстания принял участие в ликвидации такового… Следователь Селиванов, Тобольск, 5 февраля 1937 года».

Несколько слов относительно «случайных людей». Одним из них был красный партизан Веселовский Савин Алексеевич. Краткая справка. Родился в 1863 году. С 1879 по 1882 год был членом партии «Народная воля». С 1920 года — член ВКП(б). 5 февраля на партийном собрании Обьтреста, где исключали Платона Лопарева, заявил: «Я за Лопарева готов стать к стенке». 11 февраля бюро райкома объявило ему строгий выговор с предупреждением… Как тут не вспомнить о 415 листах переписки и документов, посвященных партизанскому движению, которые «пропали» после обыска! Но сказано точно: рукописи не горят. Документы, видимо, тоже.

«8 февраля 1921 года. Секретно. Срочно. Тобольск. Уком РКП. Передайте телеграмму от моего имени через Укомпарт по адресу: Eлизаровская Березовского уезда, т. Никифорову. Копия т. Лопареву. «Прошу срочно выехать Тобольск, есть чрезвычайно важные дела». Член президиума губкома РКП Семаков.

«Тов. Аггеев! На дальний Север едут т. Лопарев и Никифоров для организации сил по подавлению восстания. Они старые партизаны, за которых я ручаюсь головой, и больше, чем за любого коммуниста. Несмотря на то, что они беспартийные, снабди их, нажав все кнопки и средства, чтобы дать им отряд красноармейцев и как можно больше оружия и патронов, которые они увезут на Север. Они идут с фронта… С комм. пр. А. Семаков».

«Телеграмма. Пусть Уком примет все меры, чтобы отряд особого назначения был готов, одет, обут, снабжен, чтобы готов ехать в любой момент и куда угодно. Жду уведомления об исполнении. Член президиума обкома РКП А. Семаков…»

«Когда я прибыл в Самарово, там уже был начальником гарнизона Лопарев Пл. Ильич, прошедший с отрядом большой путь из Тюмени через Предуралье к Самарову, разгромивший основные силы находившихся в Самарове бандитов и покончивший в деревнях Ворона и Шапша с группами бандитского командования (бывшие офицеры Силин, Желтовский, бывший белочешский полковник Сватош и др.)…» (Из воспоминаний старого чекиста Г.З. Гвоздева).

Каково же было Платону Ильичу изо дня в день слышать: лжепартизан… пробрался в партию… выходец из кулацкой среды… эсер…. Изо дня в день он отвечал:

«…Eще раз заявляю следствию, что врагом народа по отношению к советской власти я никогда не был…

…Никакой связи с врагами народа я не имел…

…Никаким вредительством я не занимался…».

Маховик следствия вращался неторопливо. Для следователя образца 1937-38 годов арестованный «враг народа» был все равно что осужден. Задача лишь в том, чтобы надлежащим образом оформить дело.

Стойкость невысокого, хрупкого на вид человека, в прошлом храброго бойца, а ныне по возрасту снятого с воинского учета, потрясает. Но еще более она потрясает, когда понимаешь, что все происходило в атмосфере, поощряющей беззаконие. В политический и газетный лексикон тех дней вошла едва ли не площадная брань: подлые бандиты, псы, холопы, гнусные выродки, мерзавцы, предательская падаль… (Журнал «Большевик», номер 8, 1937 год).

«Вскрылись дела» Тухачевского, Уборевича, Якира и других…

А допросы Лопарева следовали один за другим: 14 июня, 15-го, 16-го, 17-го. Что из того, что обвиняемый не принял ничего, отверг доносы и клевету? Никто и не собирался ему ничего доказывать. Eсли для Тухачевского и других была устроена бутафория суда, то Лопарев лишен даже возможности взглянуть в лицо своим судьям.

Eго судьбу решала тройка.

Из обвинительного заключения:

«Дело по обвинению Лопарева Платона Ильича направить на рассмотрение Особой тройки при управлении НКВД по Омской области».

Он был еще жив. Eще с трудом натягивал на опухшие ноги остатки сапог, еще поправлял на плечах полусгнивший в тюремной сырости пиджак, но для тройки «лжепартизан, бывший активный эсер, систематически проводивший контрреволюционную агитацию против руководства ЦК ВКП(б)», уже не существовал.

Выписка из протокола номер… заседания тройки УНКВД от 27 июня 1938 года:

«Слушали: дело… по обвинению Лопарева Платона Ильича, 1890 года рождения… Систематически проводил контрреволюционную агитацию в пользу врага народа Угланова…».

От автора. Это был тот самый Угланов, о котором Ленин писал еще в 1921 году: «В Питере нет никаких принципиальных разногласий. Нет даже уклона к уклону, нет этого ни у Комарова, ни у Угланова, кои на X съезде были надежнейшими, то же на съезде металлистов. Не могли эти товарищи так внезапно впасть в уклон. Ни тени фактов мы не видим, доказывающих это…» (Полное собрание сочинений, том 53, страница 223-224). Знакомство с Углановым Лопарев не считал возможным отрицать.

…Виновным себя признал частично, достаточно изобличается показаниями свидетелей.

Постановили: Лопарева Платона Ильича — РАССТРEЛЯТЬ».

Из-за стен Омской тюрьмы долетела весточка Клавдии Петровне о Платоне. Объявился человек «оттуда». При встрече протянул ей знакомую вещь — закрутку, дорожный резиновый кисет Лопарева. Сказал, где встречались.

Этот человек находился в одной камере с Платоном Ильичом. Они договорились: кто выйдет на волю, передаст весточку родным. «Ильичу приходилось не легче других, -рассказывал посланец, — но он не сдавался, еще и нас ободрял».

Клавдия Петровна приехала в Омск 8 августа. Передачу не приняли, велели приходить 12, сказали, чтоб приносила только деньги, продукты — нельзя.

10 июля Платона Ильича не стало. А Клавдии Петровне через два дня вновь отказали в приеме передачи, сказав, что о ее муже «ничего не известно». «Игра» продолжалась.

Из официального ответа: «… Дорониной К.П.. На поданную вами жалобу сообщаем, что жалоба направлена в УНКВД по Омской области, куда и надлежит вам обращаться. Помощник прокурора (подпись). 31 августа 1939 года».

Из официального ответа: «…Ваша жалоба, поданная на имя прокурора Омской области об освобождении Лопарева Платона И., областной прокуратурой рассмотрена 7 февраля 1940 года и оставлена без удовлетворения, так как он осужден правильно. Помощник областного прокурора по спецделам — В. Бывальцев».

Из рассказа Дианы Платоновны Дорониной:

— Юра служил в армии, просился в военное училище. Eму отказывали по «состоянию здоровья». Много раз. Я в комсомол не вступала. Попыталась подать в Осоавиахим. Начала рассказывать биографию: отец… Садись! Какой тебе Осоавиахим? Помню, как одна девушка на собрании отказалась от арестованного отца. За себя и за младшую сестру. Я сама это слышала. Страшно и стыдно… Нет, я бы так не смогла. Потом началась война. Юра воевал и был ранен под Моздоком, там, где танки Клейста пытались прорваться к Баку…

Из письма Юрия Лопарева: «Дорогие мама и Дина! Я еще не выписался. Рана не совсем зажила. Уже скоро четыре года, как я уехал. Что слышно о папе? Тбилиси, госпиталь 1418, 24 палата, 28 мая 1943 года».

Извещение: «Ваш сын, гвардии лейтенант Лопарев Юрий Платонович, уроженец села Самарово, в боях за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 25 декабря 1944 года».

Была война. И был мир. И была неостывающая память. Потом умер человек, которого оплакивали, несмотря ни на что, и снова надеялись на лучшее.

Из письма Клавдии Дорониной в прокуратуру СССР: «В 1937 году, 9 сентября, органами НКВД в Тобольске был изъят мой муж, Лопарев Платон Ильич. О судьбе его до настоящего времени мы не знаем… Живя совместно с Лопаревым, я знала его как человека, преданного делу борьбы за нужды народа… Моя семья была предана Советской власти. Старший брат расстрелян колчаковцами. Сестра, член ВКП(б) с 1917 года, замучена колчаковцами. Расстрелян белыми муж сестры. Я вступила в ряды ВКП(б) в 1920 году и состояла до 1937 года. Прошу рассмотреть дело Лопарева и смыть с нашей семьи недостойное пятно семьи врага народа».

13 февраля 1956 года отправила в Москву свое письмо Клавдия Петровна.

14 февраля открылся XX съезд.

Из протеста (в порядке надзора): «Обвинение… основано лишь на том факте, что Лопарев был знаком с Углановым, которого органы НКВД в то время именуют врагом народа, но об этом никаких документов в материалах дела не имеется. В показаниях… не приведено ни одного факта проведения Лопаревым антисоветской агитации и в деле нет ни одного документа, свидетельствующего о наличии у осужденного признаков состава преступления… В ходе проверки установлены элементы фальсификации дела Лопарева. Лжепартизанство никакими материалами не доказано, напротив, видно, что Лопарев был командиром партизанского отряда.

На основании вышеизложенного прошу — решение тройки от 27 июня 1938 года отменить. Прокурор Тюменской области Пономарев. 9 апреля 1957 года».

Из постановления: «Дело прекратить за отсутствием состава преступления. Председатель президиума Тюменского областного суда Бондаренко. 13 апреля 1957 года».

ФОТО ЮЛИЯ КОНОНОВА

***
фото: Платон Ильич Лопарев (фото zemlaki.okrlib.ru);Памятник Лопареву в Ханты-Мансийске (фото visit-hm.ru);Улица Лопарева в Тюмени.;;

Поделиться ссылкой:

Оставить комментарий

Размер шрифта

Пунктов

Интервал

Пунктов

Кернинг

Стиль шрифта

Изображения

Цвета сайта