«Бунтует против смерти все существо человека»
Улица Алексея Маресьева до 2014 года носила скромное название — Мостовая. Пейзаж здесь по-прежнему деревенский, в основном деревянные дома, слегка разбавленные кирпичными постройками, зеленые покосившиеся заборчики. Чем-то напоминает дачную эклектику с визуальной сегрегацией на богатых и бедных.
Это не удивительно, ведь раньше здесь была деревня, первое упоминание о которой относится всего лишь к XIX веку, а в состав города она вошла в 1980-х. Деревня получила свое название по фамилии первого переселенца — Гилева, как и, собственно, расположенный поблизости лес, признанный рощей в 1984 году. На улице тихо, у ее обитателей есть редкая сейчас возможность — отдохнуть от городской суеты. Но урбанизация активно расползается по окраинам, и вот уже поблизости от улицы Алексея Маресьева строят новый район. Две многоэтажки с подземными паркингами на сто машиномест в каждой, школу на тысячу пятьсот мест, детсад, центр дополнительного образования и другие составляющие современного спального района будут построены до 2026 года. К 2029-му застройщик планирует дополнить район еще двумя многоэтажками, обещает физкультурно-спортивный зал, аптеки, магазины и кафе.
Но пока что на улице рядом с Гилевской рощей и речкой Войновка спокойно. Я иду по улице и представляю, как здорово здесь летом покататься на велосипеде. Готова поспорить, что вся улица пропитывается запахом шашлыков! Eсли я буду крутить педали в ту сторону со своего района, то я заеду с улицы Пригородной. Проехав по улице Маресьева, выеду на улицу Чекистов. И если я поеду туда 9 мая, то с красными гвоздиками, потому что в конце улицы, недалеко от дома под номером тридцать семь, точкой в конце предложения стоит памятник погибшим в Великой Отечественной войне. И это достаточно символично, учитывая то, кем был Герой Советского Союза, чьим именем названа улица.
Об Алексее Маресьеве еще при жизни написали книгу — известную каждому советскому человеку — «Повесть о настоящем человеке», за которую ее автор, Борис Полевой, был удостоен Сталинской премии II степени. Во время Великой Отечественной войны Полевой был военным корреспондентом в газете «Правда».
1943 год. В танковой армии генерала Ротмистрова Полевой узнал про полк истребителей, который, прикрывая вхождение армии Ротмистрова в прорыв, сбил двенадцать самолетов, а потерял только два. Полевой отправился туда и там познакомился с летчиком-истребителем Алексеем Маресьевым. «Лучший из лучших», он только что вернулся с боевого задания, где уничтожил два фашистских самолета.
Вспоминая об этом в телеинтервью 1979 года, Борис Полевой так описал первые впечатления от Алексея:
— Выходит такой цыгановатый летчик в комбинезоне со страшно усталым лицом, с какими-то такими, понимаете ли, глазами, которые как бы отсутствуют здесь, находятся где-то в другом месте. Алексей пригласил переночевать в его землянке. Ложимся спать, помнится, что стояло в землянке ведерко с малиной, которую они набрали утром, а съесть не успели. Ну вот, мы этой малиной, так сказать, закусили на ночь, выпили молока, легли спать. Я засыпаю и вдруг слышу что-то странное, что-то не то скрипнуло, не то ударилось. Что такое-то? Знаете, фронт, поэтому всякий звук, так сказать, воспринимаешь механически. Я сразу же за пистолетом под подушку. Гляжу, сидит, смеется летчик, говорит: «Протез». Я говорю: как протез?
Кристина Сенцова
Тот хлопнул по одеялу руками. И действительно без ног. И я понял, что встретился с каким-то потрясающим явлением. На следующий день, на мое счастье, был дождь, нелетная погода, мы, значит, сидели с Маресьевым, он мне рассказывал свою историю. Я записал это все в тетрадку.
Но главный редактор газеты «Правда» отказался печатать его очерк: «Что подумают немцы? Решат, что у нас воевать некому -уже безногих на фронт отправляем!» Тем не менее, о летчике-истребителе на протезах Полевой не забыл. В 1946 году он был одним из двухста пятидесяти корреспондентов, освещавших Нюрнбергский процесс, где судили главных военных преступников. Слушая леденящие кровь свидетельства нацистских преступлений, Полевого поразили слова Германа Геринга, второго по влиянию человека после Гитлера:
— Чувствуете ли вы себя виновным за то, что, бросив свой народ, свою армию в эту войну, вы тем самым нанесли вред своему народу, привели к поражению Германии?
— Нет, эта война была рассчитана очень хорошо. Мы знали количество советских самолетов, мы знали количество советских танков, примерно знали мобилизационные возможности Советского Союза, но мы не знали одного, мы не знали советских людей.
И тут идея книги и то, как ее можно, даже нужно было преподнести — как высокую мораль настоящего человека — словно сама собой вырисовалась в голове Полевого:
— Настала пауза. И вот в этот момент передо мной как-то встал этот самый Алексей Маресьев, которого я видел там, под Орлом, на этом полевом аэродроме. Я подумал, что это вот и есть тот самый советский человек, который разбил авиацию Геринга, топил корабли Редера, который привел к тому, что мы пришли и водрузили Красное знамя над главной цитаделью фашизма -рейхстагом.
Интересно, что к открытию Нюрнбергского процесса Полевой опоздал на неделю, да и конца работы трибунала ждать не стал: улетел в Москву, готовить к печати свою «Повесть о настоящем человеке», которую написал за девять дней.
История летчика Алексея Мересьева (в книге героя зовут так), пережившего крушение самолета, ползшего по лесу в течение восемнадцати дней в поисках людей, отморозившего ноги так, что врачам пришлось их ампутировать, и после этого вернувшегося за штурвал самолета, принесла Полевому всесоюзную славу. Изменение лишь одной буквы в фамилии персонажа книги и его прототипа не составили труда идентифицировать личность реального человека. Тогда-то, в 1946 году, история Героя Советского Союза, Алексея Маресьева стала достоянием страны, что, как следствие, привело к некоторой мифологизации его жизни. Наверное, героические поступки всегда обрастают мифами. В своем последнем интервью Маресьев сказал:
— Я человек, а не легенда! В том, что я сделал, нет ничего необыкновенного. И то, что меня превратили в легенду, меня очень расстраивает.
Eго история и сейчас продолжает жить своей жизнью. В поисках информации об Алексее Петровиче я обнаружила, что в опубликованных интервью и статьях о нем после выхода книги информация отличается от источника к источнику. Получается, Маресьев — скорее, персонаж с «зачитанной и перечитанной» миллионами людей душой. Для нескольких поколений его имя было символом мужества, воли, терпения и любви к жизни. Возможно, факт, что «Повесть о настоящем человеке» основана на реальных событиях, добавила ей глубины и связи с реальностью. Да и не стоит забывать, что это была выгодная история для послевоенного СССР, подчеркивающая героизм и самопожертвование ради общей цели.
Однако это не единственная история про триумф воли. Родину защищали и другие герои.
Например, летчик Леонид Белоусов. В 1938 году при вынужденной посадке загорелся его самолет, Леонид получил тяжелые ожоги, стоившие ему тридцати пяти операций. На фронте с первых дней войны, но к концу 1941 года его сильно пострадавшие три года назад ноги начали отказывать. Eму ампутировали одну ниже, другую выше колена. Но в 1944 году летчик вернулся в небо и воевал до последних дней войны.
Без одной ноги летали Александр Грисенко, который вернулся на фронт через десять месяцев после операции, и Илья Маликов, также вернувшийся в строй раньше, чем через год. История Захара Сорокина созвучна с историей Маресьева: семьдесят километров он полз по бескрайней тундре Заполярья, раненный в ногу и в лицо (из-за чего даже не мог есть). После возвращения на фронт в одном из своих ста семнадцати боевых вылетов вступил в схватку с одним из лучших пилотов рейха Рудольфом Мюллером. Eще один летчик, Григорий Кузьмин, пережил плен, издевательства, пытки, ампутацию левой ступни и почти половину правой. Пилот-штурмовик Ил-2 Иван Драченко летал без правого глаза, Иван Леонов — без левой руки, протез для которой изготовил самостоятельно. И это только некоторые реальные истории, показывающие способность человека преодолевать, казалось бы, непреодолимые преграды.
Послевоенная жизнь Алексея Маресьева сложилась хорошо, он защитил диссертацию по истории, работал ответственным секретарем комитета ветеранов войны, в 1989-1991 годах был народным депутатом СССР. Несмотря на протезы, он катался на коньках, ходил на рыбалку, управлял автомобилем и катером, в шестьдесят лет переплыл Волгу за пятьдесят пять минут (а это два километра двести метров). Накануне восьмидесятипятилетия на вопрос, жалеет ли он о чем-нибудь, Алексей Маресьев ответил:
— Жизнь меня, конечно, потерла. Но, если все начинать сначала, я бы снова стал летчиком. До сих пор не могу вспоминать о небе без особых, благородных чувств. У меня самые счастливые минуты жизни связаны с самолетами. Когда после госпиталя в моей карточке написали: «Годен во все рода авиации», я чувствовал себя на вершине счастья.
В 1948 году по «Повести о настоящем человеке» снят фильм, где главную роль исполнил Павел Кадочников. В одном из интервью сын Маресьева, Виктор, сказал, что отца приглашали сниматься, но тот был «чересчур скромным»:
— Говорил: «Воевали все. Просто Полевых на всех не нашлось».
Сам Алексей на вопрос, доволен ли он тем, как Кадочников изобразил его на экране, отвечал:
— В основном доволен. Вот только он много стонет. Я так много не стонал. Но, может, это актерский прием — все преувеличивать.
В том же году композитор Сергей Прокофьев написал оперу «Повесть о настоящем человеке», но, согласно информации в сети, Маресьеву опера не понравилась. По одной версии, он сказал, что «лучше всего в опере удался звук самолета», по другой — что ему «легче было восемнадцать суток ползти по снегу с раздробленными ногами, чем три часа слушать эту ахинею». Но, мне кажется, что это байки, как раз та, обросшая мифами, часть. Однако после единственного закрытого показа опера была запрещена по идейным соображениям: по мнению властей, в ней недостаточно отражалась роль партии. Премьера состоялась только после смерти композитора 7 октября 1960 года в Большом театре. Первая и пока что единственная постановка полной версии оперы, причем с восстановленной по рукописям авторской оркестровкой, была осуществлена в Государственном Приморском театре оперы и балета (Владивосток) к 70-летию Победы. Eе запись есть в открытом доступе и, пока я пишу этот очерк, она играет у меня фоном.
Мне эта книга не близка, и, если честно, она мне никогда не нравилась. В то время, когда мы проходили ее на уроках литературы в школе, я внутри повести прятала другую, более интересную мне книгу. И сейчас я пишу этот текст и сгораю от стыда. Я решаю перечитать повесть и не могу, я всеми силами пытаюсь ее почувствовать, найти что-то, что меня в ней тронет. Ну, мне нравится описание погоды: «А, между тем на дворе буйствовала весна». У нас она тоже активно к этому стремится, поэтому я сажусь на велосипед и еду до памятника погибшим в Великой Отечественной войне. Того самого, что находится в конце улицы Маресьева. Монумент стоит здесь еще с восьмидесятых годов и представляет собой большой и простой на вид металлический памятник, где на табличке указаны фамилии не вернувшихся с войны жителей деревни Гилевой. В этом году его собираются отреставрировать.
Я сворачиваю на улицу и вижу слегка покосившийся столбик с табличкой: «Улица Алексея Маресьева». Замечаю, что большинство деревянных домов выстроены по четной стороне улицы, а кирпичные расположены на нечетной. Однако дом номер три на стороне кирпичных выделяется своей деревянной крышей, дырками вместо слуховых окон, а также тем, что одно из его боковых окон на первом кирпичном этаже — с деревянной рамой. Перед ним слегка провалившийся внутрь зеленый забор.
А еще на нем висят две таблички с названием улицы: Мостовая 3 и Алексея Маресьева 3. Это, на мой взгляд, уникальное явление, потому что по этим табличкам можно проследить смену эпох: вот, значит, улица Мостовая, написанная черными буквами на белом фоне, затем Алексея Маресьева белыми буквами на синем, как висели по городу в начале нулевых. А потом, уже на недавно построенных домах, слегка витиеватым шрифтом -фактурная, а не прямоугольная табличка, тоже белыми буквами, но на более благородном темно-синем фоне. Eще я заметила, что по стороне новых домов деревьев почти нет.
Встречаю мальчика, класса седьмого.
— Ты почему не в школе?
— А мне ко второму! Неторопливо топать в школу ко второму уроку — это ли не мечта? Мой новый знакомый знает, кто такой Маресьев — мама рассказывала: герой Великой Отечественной войны! Повесть, он, правда, не читал, но, думаю, мне удалось его заинтересовать. Доезжаю до памятника погибшим и читаю фамилии, среди них, к слову, пять Гилевых. Правда, там нет Семена Семеновича, праправнука того самого Ивана Ивановича Гилева, основателя деревни: к началу войны он уже жил в Свердловской области. Однако стоит сказать, что Семен Семенович тоже воевал и награжден двумя орденами «Красной Звезды».
Позади пустая площадка, залитая бетоном — будут что-то строить. Хозяин ближайшего к памятнику дома успокаивает меня: говорит, будет еще один частный дом, а за памятник можно не переживать, гилевцы трепетно относятся к памяти о героях. А еще жители улицы пытаются получить разрешение на то, чтобы посадить вокруг памятника деревья.
— Сейчас там растет одна сирень. Это очень красиво, когда она цветет. Мы хотим еще деревьев добавить, но в администрации города нам сказали, что памятник относится к поселку Боровскому. Не знаем, как так вышло и что теперь делать.
По дороге обратно я размышляю, что Алексей Маресьев, несомненно, был уникальным человеком. Eго жизнь — яркий пример триумфа воли. Но, говоря о литературе, надо понимать, что у каждого свои вкусы и то, что я предпочитаю Ремарка, а не Полевого, не делает меня плохим человеком. Воздействие произведения на читателя зависит от многих факторов: жизненного опыта, эмоциональных потребностей, интересов, времени, в которое он живет и так далее. И не стоит корить себя за то, что произведение тебе не нравится.
После этого и чтение как-то легче пошло, и вот уже я и за комиссара в госпитале переживаю, и за Гвоздева радуюсь. Вообще, главы, где действие происходит в сорок второй палате, очень даже интересные. Я нахожу совершенно простое предложение, которое застает меня врасплох:
— Бунтует против смерти все существо человека.
Действительно, ведь для того, кто принял для себя решение, необъятного нет. Жить и действовать -две базовые настройки человека. Алексей Маресьев придерживался их. Он и умер, можно сказать, в движении — от инфаркта за час до начала юбилейного вечера в театре Красной армии и за два дня до своего 85-летия.
***
фото: * Герой Советского Союза Алексей Петрович Маресьев (фото ratnik.tv); ** Алексей Маресьев (справа) в госпитале (фото kp.ru); улица Алексея Маресьева.