Бесконечный тропик
Генри Миллер. «Тропик рака». АСТ, 2004.
«Буковски для интеллектуалов» — так однажды характеризовал мой друг прозу Генри Миллера. По мне и Буковски не так прост, и Миллер не так заумен. Но тексты обоих могут читателя шокировать. «Тропик рака» в свое время как только ни ругали и где только ни запрещали. Руководитель парижского издательства, выпустившего эту книгу, распорядился продавать ее тайно и в витринах не выставлять. На родине автора роман 1934 года издали лишь в шестидесятых.
Конечно, потому, что в тексте много сквернословия и подробностей сексуальных похождений. А опасаться-то надо было не этого. «Тропик рака» гораздо опаснее для обывательской культуры беспристрастностью взгляда на жизнь. Чем меньше благополучия в жизни главного персонажа, тем больше он ею доволен. Презирает посторонних, к товарищам, похоже, питает лишь чуть больше симпатии, чем к посторонним. Хорошо отзывается, в основном, о парижских проститутках, живущих, по его мнению, честно. Логично запретить текст, в котором на людей и нравы смотрят столь открытым взглядом.
Интересно, что и посторонние, и товарищи, и любые другие персонажи как будто не сами по себе — они лишь зеркала, в которых отражается рассказчик. Поэтому в романе так мало диалогов. Речь ведется почти всегда от первого лица, порой неожиданно сваливаясь в поток сознания (в плане структуры текста Миллер стал новатором). Кроме рассказчика, самостоятельным персонажем, пожалуй, стал лишь Париж. Любителю литературной «живописи», если он не спасует перед откровенными рассуждениями, наверняка понравятся красивые, искренние описания парижских уголков.
. Закрыв последнюю страницу и немного после этого подумав, я понял, за что я люблю писателей-американцев. Им необязательно выискивать «логичный» или какой угодно другой финал, им не нужна эта европейская условность. Тексты американцев — Миллера, Хемингуэя, Сэлинджера и других — могут заканчиваться ничем. Их оборвали вот тут, но могло следовать и еще с полтысячи страниц.
Это отвечает характеру течения нашей жизни — для тех, кому важна жизненность в литературе. А кто плевать на это хотел, понимает: это отвечает характеру искусства. Начало, середина и конец — для школьных сочинений и варки супа. А хорошая литература — не школа и не суп. Она бесконечна.
***
фото: