О фатальной любви и театре
На большой сцене драматического театра собраны декорации к новому спектаклю. Это художественный руководитель Вологодского драматического театра, режиссер Зураб Нанобашвили приехал в Тюмень ставить «Грозу» по пьесе Островского.
Он скрупулезно и эмоционально ведет репетиции, раз за разом прогоняя одни и те же сцены, помогает актерам филигранно сыграть каждую деталь, разобрать каждый жест и эмоцию персонажей.
— Владимир Васильевич, дорогой, давай еще раз, — кричит он в микрофон народному артисту Орлу, который занят в роли купца Дикого. — И не подстраивайся под свет, выбегай быстрее. Дождь же на улице, промокнешь!
Сейчас репетируются отдельные сцены. Премьера назначена на 25, 26 и 27 марта, ждать недолго. А пока о спектакле «Гроза» и о театре в целом мы говорим с Зурабом Анзоровичем.
— Судя по афише Вологодского театра драмы, пьесы Островского вы берете в работу не впервые. Одним из первых спектаклей у вас был «Бальзаминов, Бальзаминов»…
— Спектакль объехал много городов России — от Москвы до Костромы, стал участником многих фестивалей. За «Доходное место», тоже по Островскому, мы получили государственную премию Вологодской области. Я его ставил даже дважды. А еще — комедию «На всякого мудреца довольно простоты».
— Можно ли сказать, что вы к Островскому тяготеете?
— Как вы видите по моему лицу и понимаете по моей фамилии, я — человек нерусский. Через такую драматургию, как пьесы Островского, и литературу, как проза Достоевского, я начинаю лучше понимать ментальность русского человека. Понимаю, насколько он широкий в своем несчастье и счастье. Он может одаривать нас своими щедрыми поступками, а может быть депрессивным в своей несчастной, неустроенной жизни. Посмотрите, какая на сцене декорация: построили одну красивую деталь, а весь остальной город — не достроили, черт возьми. Все в фундаментах, лабиринтах. Недостроенный город, недостроенная жизнь, недостроенная любовь.
Следующая линия у Островского — настоящая чистая любовь, которая всегда фатальна, потому что ты в ней живешь без остатка, у тебя нет компромисса, ты не можешь приспособиться. Вот я к этому креслу, в котором сижу, приспосабливаюсь, а Катерина к своей любви приспособиться не может. Сейчас легко рассуждать, но она же была одной из первых женщин внутри этого домостроя и ортодоксального православия, которые совершили греховный по тем временам поступок.
— Думаете, рассказывать историю Катерины сегодня, когда равноправие между мужчинами и женщинами, когда феминистки и гражданские браки, — вовремя?
— Вопрос «вовремя?» — это для вас, для СМИ. А для нас — слово «вечно».
— А для зрителя?
— Если спектакль искренний и убедительный, то холодных сердец в зале, надеюсь, не будет.
— Сценографией занимается главный художник театра Алексей Паненков. Считается, что режиссер и художник — это должен быть обязательный тандем. Вы раньше ведь не работали вместе?
— Это впервые. Но мы не вдвоем, а вчетвером работаем над этим спектаклем. Это Дина Бортник, которая занимается музыкальным оформлением; Алексей Паненков, художник-постановщик; Оля Резниченко, художник по костюмам, с которой я работаю не в первый раз. Костюмы, кстати, абсолютно в эпохе, которую мы показываем. Чтобы немного телепортировать нас в то время.
— То есть, все сложилось?
— Не знаю… У меня такая профессия… Я никогда не заканчиваю работать над спектаклем. Это беда.
— Ну как же: вы его поставили и уехали обратно в Вологду. А спектакль тут живет сам по себе.
— Совсем сам он не живет, я все равно продолжаю контактировать с артистами. А когда спектакль выезжает, то режиссера приглашают репетировать его на новой площадке. Я руковожу своим театром и не располагаю таким количеством времени, как свободный художник, так что спектаклей в других театрах у меня не так много.
— Когда вы понимаете, что спектакль удался?
— Да никогда. Сегодня он удался, а завтра я несчастен. Настроение, звезды, обстоятельства. Поэтому мне всегда интересно наблюдать за зрительным залом. Кто-то приходит со своими проблемами, кто-то с кем-то поругался, расстался. А ты обязан взять его из зрительного зала и притянуть к себе, заставить его дышать с тобой в унисон. Мне не нравится, когда театр остается внутри рампы, а зрительный зал дышит сам по себе.
— Наши артисты для «Грозы» хороши? Как вы распределяли роли?
— Могу сказать, что категориями «хороши — не хороши» я не мыслю. Выбирал, просматривая репертуар театра. Опирался на мнение руководителя вашего театра, который актеров хорошо знает. Учитывал характеристики того или иного героя внутри спектакля. Проблема, задача — я же понимаю, о чем я ставлю. Кому- то давал роль на сопротивление.
— Интересно смотреть?
— Очень! Когда против природы артиста — это очень интересно. Пока мы все справляемся с работой, что будет потом — не знаю.
— Кто играет Катерину?
— Две актрисы: Эвилина Ризепова и Наталья Никулина. Но не в один вечер, конечно. Я не экспериментирую до такой степени, что в одной сцене — одна Катерина, в другой — другая. Мне это не нравится. Я вообще думаю, что хорошее вино надо наливать в красивый рог, а не в ночной горшок. Потому что из горшка вино никто пить не будет.
— Новомодные навороты считаете излишеством?
— Считаю безвкусными. Это как дописать Чайковскому скрипку. У Чайковского было и образование, и вкус, чтобы написать свое произведение самостоятельно. А вот как ты потом его трактуешь — это другой вопрос. Но дописывать лишние партии и сцены — это, на мой взгляд, не нужно.
— А вы ставили «Чайку» Бориса Акунина… Это другое?
— Акунин создал свою «Чайку». Это было продолжение, а не дописывание.
— Не влез грязными руками?
— Мне кажется, что нет. У него хватило такта и ума.
— Вы тоже даете свою трактовку «Грозы»?
— Не обещаю, что в нашем спектакле будут воспитательные моменты, как принято подавать эту пьесу в школе. Вы увидите Кабанову, и ваше представление об этом человеке изменится. Вы увидите, что значит крах семьи. Потому что и об этом наш спектакль. Ведь Кабанова хотела сохранить семью. Воюя с Катериной, она воюет не вопреки, а во имя любви к собственному сыну. Как хотите к этому относитесь, но это тоже любовь.
— Я заметила, что у вашего и нашего театров в афише немало одинаковых названий. У вас тоже есть «Доходное место», «Эшелон», «Дневник Анны Франк».
— «Дневник Анны Франк» я поставил в 2005 году на крыше своего театра, под открытым небом, к фестивалю «Голоса истории». Мы начинали показ в 11 вечера и заканчивали в час ночи. Зрители забирались на крышу, где была устроена сцена и зрительный зал, и там смотрели. Мы, люди, там действительно прятались, как в спектакле.
— Может, привезти эти спектакли на гастроли к нам? По-моему, это будет для наших зрителей интересно.
— Это зависит от обоюдного желания театров и, к сожалению, от денег.
— Но вы же — гастролирующий театр. За границей бывали, кажется, в Финляндии.
— В Финляндии, в Словакии, да, много гастролировали. Но последние два-три года очень сложные в финансовом смысле. Я был бы рад, если бы это получилось. Пока надеюсь, что ваш театр посетит наш фестиваль «Голоса истории».
Это фестиваль, которому много лет, он существует с 1991 года, он не умирал, сохранился. Особенность его в том, что множество спектаклей проходят под открытым небом в белые ночи — в основном в архитектурной среде. То есть, внутри вологодского Кремля, который увенчан Софийским собором, а вход в собор увенчан фресками. Спектакли показывают, поставленные по историческим пьесам или исторической литературе — рассказам, романам.
— Вы один из немногих ставили Достоевского, которого, кажется, сегодня много в театрах не играют.
— Драматург Николай Климонтович написал инсценировку романа изначально для спектакля Валерия Фокина. Потом мы ее переработали, назвали «Карамазовы и ад» и создали свой спектакль, который показали в Консисторском дворе вологодского Кремля. А то, что Достоевского мало ставят, — это беда наша. К нему надо прислушиваться. Климонтович мне потом книгу подарил свою с надписью: «Гениальному грузину, который русский».
— Ваш театр много работает с прессой, есть даже совместные проекты.
— Мы работаем ежедневно, есть даже такая рубрика «Драматический театр каждый день», стараемся ежедневно давать информацию: историческую, аналитическую. Вместе делаем фильмы «История одного спектакля» о наших постановках. Работаем с телеканалами, в том числе с каналом «Театр».
— Самому театру это надо?
— Аудитория прессы значительно более широкая, чем моя. Газету может прочесть и случайный читатель, а случайный зритель в театр попадает очень редко. В основном на развлекательную комедию. Сколько флаеров ни раскладывай с Островским или с Достоевским, вряд ли это его заинтересует. Поэтому мы должны достучаться до него. Не через театральную аллегорию, которую он может не понять и отвергнуть, а доступным ему языком. Согласитесь, доступность — это все-таки СМИ.
— Значит, приглашаем на премьеру «Грозы».
— Мы расскажем свой вариант истории. Постараемся этим спектаклем говорить о нас с вами. А как вы это воспримите — другая история.
***
фото: Александр Тихонов в роли Кулигина;Эвилина Ризепова и Екатерина Подлесная на репетиции;Зураб Нанобашвили.