Цифровой код города
Окончание. Начало в NN 220, 221.
28
О подвиге 28 героев-панфиловцев страна впервые узнала из корреспонденции В. Чернышева «Слава бесстрашным патриотам», напечатанной в «Комсомольской правде» 26 ноября 1941 года. Там фигурировало некое «гвардейское подразделение», подвергшееся атаке 60 вражеских танков и нескольких батальонов пехоты.
«Получив, – по утверждению Чернышева, – основательную трепку на этом участке обороны, противник решил взять реванш на другом участке». 54 немецких танка атаковали оборонительный рубеж, который занимала «группа красноармейцев во главе с политруком Диевым». По словам журналиста, эта группа сдерживала неприятеля более четырех часов.
Вслед за Чернышевым корреспондент «Красной Звезды» Коротеев опубликовал 27 ноября очерк «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву». Там утверждалось: «Десять дней, не стихая, идут жестокие бои на Западном фронте… Гвардейская дивизия имени Панфилова уничтожила около 70 танков и свыше 4000 солдат и офицеров…» Упоминал Коротеев и «особо отличившуюся группу бойцов Н-ского полка».
Через день в «Красной Звезде» появилась передовая «Завещание 28 павших героев». Автор этой статьи – литературный секретарь газеты Александр Кривицкий дал волю своей фантазии:
«Уже восемнадцать исковерканных танков неподвижно застыли на поле боя. Бой длился более четырех часов, и бронированный кулак фашистов не мог прорваться через рубеж, обороняемый гвардейцами. Но вот кончились боеприпасы, иссякли патроны в магазинах противотанковых ружей. Не было больше и гранат… И они сложили свои головы – все двадцать восемь…»
На следующий день после публикации передовой Кривицкому позвонил председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин и попросил разузнать имена погибших в бою с немецкими танками, поскольку «нельзя, чтобы герои оставались безымянными».
Кривицкий отправился в Панфиловскую дивизию (сформированная в июле-августе 1941-го в Алма-Ате 316-я стрелковая дивизия впервые вступила в бой в октябре, а 18 ноября ее командир, бывший военком Киргизской ССР генерал-майор Иван Панфилов был убит). Как раз в тот день дивизия была преобразована в 8-ю гвардейскую и награждена орденом Красного Знамени. 21 ноября Военный совет Западного фронта ходатайствовал перед Сталиным о присвоении дивизии имени Панфилова.
На основе бесед с панфиловцами появился канонический вариант очерка Кривицкого «О 28 павших героях», опубликованный 22 января 1942 года в «Красной Звезде». Подвиг здесь оброс новыми мифами: политрук Диев стал Клочковым. Откуда-то взялся и полный поименный список погибших бойцов. Затем появилась поэма Николая Тихонова «Слово о 28 гвардейцах». По признанию поэта, «… материалами для написания поэмы послужили статьи Кривицкого, из которых я и взял фамилии, упоминаемые в поэме. Других материалов у меня не было… Вообще-то все, что написано о 28 героях-панфиловцах, исходит от Кривицкого или написано по его материалам».
В действительности на месте двух немецких танковых атак в районе разъезда Дубосеково удалось найти лишь шесть трупов, в том числе и труп политрука Клочкова. Кто именно погиб в том бою, неизвестно до сих пор. Судьбы большинства из 28 панфиловцев, удостоенных звания Героя Советского Союза, и ныне до конца не выяснены. Кроме подробностей жизни сержанта Ивана Евстафьевича Добробабина (Добробабы), который не погиб в бою 16 ноября, а попал в плен и позднее служил в немецкой вспомогательной полиции. (Кроме него из списка 28-и оказались живы еще четверо: Илларион Васильев, Григорий Шемякин, Иван Шадрин и Даниил Кужебергенов).
Причины, по которым началась канонизация подвига 28 героев-панфиловцев, редактор «Красной Звезды» Давид Ортенберг откровенно объяснил в 1948 году во время следствия по делу Добробабина: «Вопрос о стойкости советских воинов в тот период, когда враг стоял у стен Москвы, приобрел особое значение. Лозунг «Смерть или победа», особенно в борьбе с немецкими танками, был решающим лозунгом. Подвиги панфиловцев и являлись образцом такой стойкости. Она заключалась в том, что остатки 4-й роты 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии не отступили перед двумя атаками неприятеля. Исходя из этого, я предложил Кривицкому написать передовую статью о героизме панфиловцев, которая и была напечатана в газете 28 ноября 1941 года. Как сообщил корреспондент, в роте было 30 панфиловцев, причем двое из них пытались сдаться немцам в плен. Считая политически нецелесообразным показать сразу двух предателей, я оставил в передовой статье одного… В дальнейшем критика этой легенды в печати практически не допускалась, а каноническим текстом оставался очерк Кривицкого «О 28 павших героях» и основанные на нем позднейшие публикации того же автора».
Сам Кривицкий признался тогда же в 1948-м следователю МГБ: «… Я использовал рассказы капитана Гундиловича из полка Карпова, самого Карпова и комиссаров дивизии и полка Егорова и Мухамедьярова. В части же количества бойцов и их действий – это мой литературный домысел. Я ни с кем из раненых или оставшихся в живых гвардейцев не разговаривал. Из местного населения я говорил только с мальчиком лет 14-15, который показал место, где похоронен Клочков».
Тогда, в конце 1941-го – начале 1042-го командир и комиссар 1075-го стрелкового полка не стали разрушать легенду о 28 панфиловцах. Ведь эта легенда спасла их от суда и возможного расстрела. Сразу после боя у разъезда Дубосеково Карпов и Мухамедьяров были отстранены от занимаемых постов за то, что допустили большие потери в полку (согласно донесению Мухамедьярова в политотдел 316-й стрелковой дивизии от 18 ноября 1941 года, в ходе боев 16 и 17 ноября полк потерял 400 человек убитыми, 600 – пропавшими без вести и 100 – ранеными). Такое соотношение потерь (за два дня!) указывает как на значительное число пленных, так и на то, что большое число раненых было оставлено в беспомощном состоянии на поле боя и погибло от холода и потери крови. В том же донесении утверждалось, что полк нанес противнику значительные потери, уничтожив 15 танков и 800 неприятельских солдат и офицеров.
10 мая 1948 года Карпов дал следствию такие показания: «Техникой 316-я дивизия была очень слабо насыщена, особенно плохо обстояло дело с противотанковыми средствами; у меня в полку совершенно не было противотанковой артиллерии – ее заменяли старые горные пушки, а на фронте я получил несколько французских музейных пушек. Только в конце октября 1941 года на полк было получено 11 противотанковых ружей, из которых 4 ружья было передано 2-му батальону, в составе которого была 4-я рота (командир роты Гундилович, политрук Клочков)… Мы не успели укрепить свои позиции, как появились немецкие танки, которые рвались к Москве…
К 16 ноября 1941 года полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу… Во 2-м батальоне было три роты: 4, 5 и 6-я… 4-я занимала оборону Дубосеково – Петелино. В роте было 120-140 человек… На участок полка, после большого авиационного налета и артиллерийской подготовки, особенно сильно поразившей позицию 2-го батальона, наступало свыше 50 танков… В течение 40-45 минут танки противника смяли расположения 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты… Вся рота дралась героически, причем из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали впо-следствии в газетах. Насчет 28 панфиловцев – это сплошной вымысел… Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период, да я и не мог говорить, так как такого боя 28-и не было. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной Звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии имени Панфилова. В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент «Красной Звезды» Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему сказал, что с танками дрался весь полк, и в особенности 4-я рота 2-го батальона… Меня о фамилиях никто не спрашивал… Только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев мне в полк для подписи…»
Таким образом, под случайно названную Кривицким и утвержденную Ортенбергом цифру 28 потом набрали такое же число фамилий погибших и пропавших без вести бойцов 4-й роты, не зная, что двое – Кужербегенов и Добробабин – попали в плен. Так же вымышлены корреспондентом были и слова политрука Клочкова «Ни шагу назад!» в первом очерке и «Велика Россия, а отступать некуда…» – во втором.
Естественно, что постепенно из названия улицы в Тюмени (между Ленинградской и Олега Кошевого) исчезла цифра 28. Осталось – улица Панфиловцев. Как напоминание о Великой войне, в которой соседствовали победы и поражения, героизм и малодушие, мужество и трусость, верность военной присяге и измена ей, горькая правда и пропагандистский вымысел.
Название этой улицы – в честь 316-й стрелковой дивизии, преобразованной в 8-ю гвардейскую имени Панфилова, удостоенной почетного наименования «Режицкая» (август 1944), награжденной орденами Ленина, Красного Знамени и Суворова 2-й степени (это соединение после распада СССР стало основой для создания вооруженных сил Республики Кыргызстан).
Важна не численность участников боя 16 ноября 1941-го у разъезда Дубосеково, и не слова политрука Клочкова или ротного капитана Гундиловича (ему суждено было погибнуть только в апреле 1942-го, поэтому назначать его героем не стали).
Важен результата смертельного противостояния: панфиловцы не отступили, выстояли, «не отдали Москву», как написал за 100 лет до этого М.Ю. Лермонтов.
Вместо послесловия. Опыт показал, что в городской топонимике Тюмени не приживаются числительные «со смыслом» (исключение – порядковые номера (первый, вторая…) и возраст (30, 50 лет)).
Вот и в красочном буклете «Тюменская область сегодня», изданном недавно «Вектор-Бук», месторасположение бывшего «Народного дома», ставшего резиденцией губернатора Тюменской области, указано как улица 25 лет Октября, 13 (правильно – улица 25-го Октября).
***
фото: улица Панфиловцев;улица Панфиловцев