Урок другой истории
В небольшой комнатке, отведенной в организации жертв политических репрессий под музей, всего одно окошко.
Поэтому сейчас, особенно когда небо затянуто тучами, здесь включают лампочку, чтобы было больше света. На дальней стене, напротив окна, висит карта, справа на перегородке – одежда и старые предметы быта, слева – стенгазеты, которые члены организации сами выпускают к памятным дням.
В этой-то комнатке и собрались 28 октября ученики школы N 29 на урок «живой истории». Хотя урок – это неправильно. Встреча. Встреча с людьми, которым выпало несчастье жить в тяжелые годы политических репрессий. Они пришли, чтобы рассказать детям ту историю, о которой в школьных учебниках написано слишком мало.
Булка хлеба в кузове грузовика
Начала свой рассказ Валентина Уткина. Встала, оперевшись руками о стол. У Валентины Павловны в 1937 году забрали отца – Павла Тихоновича, 1898 года рождения. Жили Уткины в деревне Караульный Яр Ярковского района.
– Ночью пришли, сказали: «Хозяин, быстро собирайся», – рассказывает Валентина Павловна детям. – Мы заплакали. Отец пошел в другую комнату взять табак. Ему сразу – куда? Видимо, боялись, что с другой стороны есть дверь, в которую он может выйти. А утром я пошла к сельсовету, понесла отцу булку хлеба. В дверях милиционер стоит, не пускает. Арестованных повезли в машине через всю деревню. Ктото взял мою булку и закинул ее в кузов. Милиция открыла огонь – палили, пока не выехали за деревню. Я домой прибежала, а мама, испуганная, говорит:
– Я думала, это они в тебя стреляли…
Павел Тихонович был арестован 28 сентября 1937 года, а 30 октября его расстреляли.
Песня из старого плеера
Тихонько, чтобы не шуметь, не перебивать рассказа Валентины Павловны, пришла Раиса Дорожукова. Ее рассказ был коротким:
– У папы, Бориса Николаевича Печенкина, родителей раскулачили. Унесли даже чугунок глиняный и чашки. На работу его никуда не принимали, и ему пришлось пойти на фронт добровольцем, там он погиб. А мы что? Жили в бедноте, есть было нечего – собирали на поле гнилую картошку. Помню, тогда еще ботинки были такие – на деревянном ходу, а верх тряпичный. Холодно в них было…
Сейчас Раиса Борисовна ищет сведения о своем отце. Ей помогает в этом дочь Елена Александровна.
– Борис Николаевич родился в 1911 году, но ни в одной церкви нет записи об этом. У нас есть только информация, что в 1927 году он жил по адресу Орловская, 27, в Тюмени. И еще нам посоветовали поговорить с родственниками из Голышманово, которые его знали. Может быть, будет какая-то зацепка? – рассказывает Елена Александровна.
Раиса Борисовна опустила голову и как будто стала меньше, прижавшись к стенке старого деревянного шкафчика с магнитофоном «Романтик» на полке. На стареньком плеере Полина Таркова включила песню – реквием по всем жертвам политических репрессий.
Похоронен на Казачьем кладбище
В прихожей, за тонкой стенкой, скрипит дверь. В организацию постоянно кто-то приходит.
Вот пожилая женщина в клетчатом синем пальто:
– Я хотела узнать, что у вас за организация, чем вы занимаетесь…
Полина Григорьевна Таркова записала в тетрадку: «Поппинен Анна Трояновна». И попросила Анну Трояновну рассказать ребятам свою историю.
– У меня отец был кузнец. Хороший кузнец. Мы жили обособленно, а неподалеку стоял колхоз. И два раза к отцу приезжали оттуда, звали работать. В конце концов, он согласился и восемь лет этому колхозу отдал. А в 1937 году секретарь сельсовета – они с отцом дружны были – предупредил: «Троян Михалыч, вы бы побереглись, а то могут вас забрать». И забрали, этой же зимой, в тарское НКВД (это городок в Омской области, рядом с которым мы жили), а потом отправили в омскую тюрьму. Отцу дали статью 5810. Это значит – агитация против советской власти и против партии. У него был гастрит, и черный хлеб ему нельзя было. Мы посылки посылали. Только они все назад возвращались, с заплесневелыми продуктами. Почему не вручали – не знаю.
Через несколько лет семье Трояна Михайловича пришло извещение, что он похоронен на Казачьем кладбище под Омском, но кладбище, дескать, не сохранилось.
– Вы можете сейчас еще раз отправить запрос. И, скорее всего, придет ответ, что отца вашего расстреляли, – вздохнула Полина Григорьевна. – В некоторые семьи приходило по три ложных свидетельства о смерти.
– Как же? Зачем же? Нет. Он ведь много времени в тюрьме был жив. И пришло письмо, что похоронен, – не согласилась Анна Трояновна.
– Не разубеждайте, не надо… – обратилась к Полине Григорьевне Эмилия Николаевна, председатель организации жертв политических репрессий.
… На память школьникам подарили книги историка Александра Базарова.
«Это будут для вас лучшие учебники», – сказала Эмилия Николаевна. Мальчишки и девчонки были больше молчаливыми наблюдателями на встрече, которую устроили для них накануне сегодняшнего Дня памяти жертв политических репрессий. Вопросов не задавали. Может, боялись перебивать истории из тяжелого прошлого своими звонкими голосами?
Опустила голову маленькая Яна Рыжкова, задумалась светловолосая Катя Мельникова, серьезно и прямо смотрит Саша Юрков… По тревожным лицам, по нахмуренным бровям, по гвоздикам, которые школьники принесли с собой и крепко сжимали в руках до конца урока, было видно – они слушают, они думают.
И, может быть, если не сейчас, так позже, когда еще немного вырастут, зададут вопрос: «Что дали стране тяжелые годы политических репрессий? И что отняли у нее? Зачем нужна была эта варварская жестокость?»
***
фото: Эмилия Николаевна Долгополова во время «урока другой истории»