Осень с Башметом, Бетховеном, Бирманом…
По мнению Михаила Бирмана, большинство шедевров классического репертуара, которые слышат тюменцы в дни Алябьевской осени и других музыкальных праздников, должны выходить в свет с ремаркой – «Впервые в Тюмени».
Государственный академический симфонический оркестр – впервые. Пятая симфония Бетховена – впервые. Хосе Каррерас – впервые…
Правда, число звезд, чьи голоса еще не звучали под сводами филармонии, стремительно сокращается. Соединенными силами мы с Михаилом Михайловичем припомнили только Анну Нетребко. Но она недавно благополучно разрешилась от бремени и, надо полагать, достаточно скоро вернется на сцену…
Но это так, к слову. А разговор наш шел по горячим следам только что завершившегося двадцать второго фестиваля «Алябьевская осень», на концертах которого побывали свыше четырех тысяч тюменцев.
Корр.: Какие оценки фестивалю мог бы вставить его организатор?
М.Б.: Я? – Да. – Хм… Считаю, что этот фестиваль – самый масштабный и уровень его очень высокий. Десять дней – семь концертов классической музыки. Очень интенсивно. Если раньше в ходе фестиваля мы давали три-пять концертов, то сейчас – семь. Хотя должно было быть восемь, но один концерт не состоялся из-за болезни исполнителя. Разнообразные жанры… А то, что в рамках одного фестиваля у нас выступили два симфонических оркестра по 120 музыкантов – все это говорит о масштабах нашей «Осени».
– И город все это выдержал! – Эту нагрузку выдержали и фестиваль, и город. За полвека существования нашей филармонии сформировалась определенная филармоническая среда, которая уже не мыслит своей жизни без серьезной классической музыки. Но для этого потребовалось время.
– Давайте полистаем программу фестиваля…
– Охотно. Итак, блистательное начало – Государственный академический симфонический оркестр им. Светланова. Впервые на тюменской сцене играл народный артист Советского Союза Виктор Третьяков – самый знаменитый на сегодняшний день артист нашей страны. Первое в Тюмени исполнение концерта для скрипки И. Брамса. Вообще, Тюмень – счастливый город, столько премьер в ходе одного фестиваля!
Второй день мы по традиции отдаем собственному коллективу. Выступала «Камерата Сибири» с замечательной скрипачкой Анастасией Чеботаревой. По-моему, очень удачно получилось – и оркестр, и солистка…
Третий вечер – впервые в Тюмени концерт такого коллектива, как «Сибирский брасс» – ансамбль медных духовых. Таких коллективов в стране больше нет. «Брасс» показал возможности духовых – например, Вивальди. Это было очень интересно. Причем, нашли мы его не где-то, а по соседству, в Новосибирске.
– Зачем ума искать и ездить так далеко?
– Да. Очень хороший коллектив. Четвертый вечер – вечер джаза, выступили наши мэтры – Крамер и Бутман. Два человека – целый оркестр, им больше никого не нужно. В пятый вечер – солисты Большого театра исполняли отрывки из опер Петра Ильича. Это так и называлось – «Мой любимый Чайковский».
– Еще два вечера… – Камерная музыка и замечательное трио молодых. Фортепиано – Екатерина Мечетина, скрипка – Никита Борисоглебский, виолончель – Сергей Антонов. Все трое – лауреаты последнего конкурса имени Чайковского. Играли превосходно, я давно не слышал такого исполнения. Ну и наконец – Государственный симфонический оркестр «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета…
(Громадный оркестр послушно следовал за движением пальцев дирижера, слитное звучание скрипок было подобно хору ангелов небесных, трубно звучали валторны, которые, видимо, пользуются особым вниманием Башмета – всякий раз он, поднимая отличившихся, начинал с валторн…
Два произведения мне хотелось бы отметить особо. Два произведения заставили думать о преимуществе большого оркестра, подобного башметовскому. Сначала «Ромео и Джульетта» Прокофьева. Необыкновенно мощное звучание марширующих отрядов Монтекки и Капулетти, нежнейшее пианиссимо (а режиссер жестами требует от оркестрантов: «Еще тише!») во второй части «Джульетта-девочка», скорбь финала… Не слишком понимаемый и принимаемый современниками композитор (была даже пародия когда-то «Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете…»). А Бирман сказал, что Прокофьев и Шостакович писали не для современников, а куда-то далеко в будущее. Как Бах был в забвении три века…
Пятая Бетховена, тоже «впервые в Тюмени», заставляла вспомнить известную цитату советской поры – «нечеловеческая музыка»… Казалось, что Башмет творит с музыкантами что-то невероятное, что музыка срывается в зал не со струн смычковых и не из распяленных горл медных. Что это души исполнителей парят в зале, заставляя содрогаться даже стены…
Правда, когда Пятая закончилась и режиссер повернулся к залу, бессильно свесив по бокам руки, зал, бурно аплодируя, вызвал оркестр на бис. Милая музыка – один из венгерских танцев Брамса и что-то танцевальное бразильское. Зал пришел в такой восторг, какой не снился ни Прокофьеву, ни Бетховену. А мне было жаль, что потрясение, вызванное гениальной музыкой, оказалось слегка отлакированным мастерским, но все же пустячком. Правда, это, конечно, спорно). Тем временем, уже началась подготовка к новому сезону и к следующему, двадцать третьему, фестивалю. Весной будет объявлена его программа и начнется продажа абонементов. Есть в планах и очередная постановка в «декорациях» Тобольского кремля.
– Я бы с удовольствием показал в этих стенах оперу Бородина «Князь Игорь» с половецкими плясками или «Царскую невесту», – говорит Михаил Бирман.
Год обещает быть музыкальным.