Откуда на Войновке страусы
Что ни говори, а Интернет — великая вещь. Как иначе я смогла бы узнать о зоологическом музее, который вот уже семьдесят с лишним лет базируется в здании биологического факультета ТюмГУ?
Музей был создан в далекие тридцатые годы по инициативе преподавателей Тюменского пединститута при поддержке Ленинградского зоологического музея. Первые 120 экспонатов приехали как раз из города на Неве. Самое старое чучело — дятел южноамериканский — датируется 1829-м. Есть год и 1842-й, и 1853-й.
Но это еще что! Говорят, в зоологическом музее Санкт-Петербурга хранятся чучела лошади и собаки Петра I, положившие начало всемирно известной коллекции. А вот среднеазиатский козел, который мирно «пасется» в одном из залов биофака, по слухам, из коллекции Пржевальского. Так это или нет — сейчас никто в точности определить не может: чучела в Тюмень отдавали, разумеется, уже дряхлые, списанные и никому не нужные. Кто бы мог подумать, что они «проживут» еще три четверти века на сибирской земле!
Сейчас в трех залах выставлено более тысячи экспонатов — больше, чем в экспозиции и фондах областного краеведческого музея.
А пополняется коллекция, в основном, благодаря энтузиазму сотрудников и студентов биофака. К примеру, тигровый питон жил у одного из студентов. Простудился в нашем не подходящем для него климате, лечить стали — да неправильно, не рассчитали дозу антибиотиков. Умер, бедный, от передозировки… У того же хозяина жил варан. Очень редкий — такой стоит 3,5 тысячи долларов. А студент выменял его у пермяков на каких-то змей. Варан умер от старости и теперь — экспонат музея.
Тиф — подарок выпускников факультета. А история у него такая: в Хабаровске конфисковали шкуру тифа. После долгой переписки таксидермист биофака и его выпускник Валера Синицын съездили за ней на Дальний Восток. Бывшие студенты, которые сегодня занимаются коммерцией, оплатили дорогу и работу по изготовлению чучела. А работа, кстати, недешевая. Если раньше чучело набивали соломой, в том числе и гороховой — отсюда и пошло выражение «чучело гороховое», то сегодня для изготовления специальных манекенов используются новые технологии, и стоит такой манекен 12-15 тысяч рублей. Зато обаятельный тигр теперь занял свое место в музее.
В экспозиции немало редких для наших мест животных и птиц. Красавец удод добыт под Тюменью, а это птица теплолюбивая, и как она попала в наши края — загадка. А вот птица бургомистр, напротив, живет в Приполярье, и ее пребывание под Тюменью — не меньшая загадка. Павлин жил в зоомагазине — в подвале прорвало батарею, и птица погибла. Рядом с павлином скромно потупил глаза страус… Нет, его привезли не из Африки. Он обитал гораздо ближе — на Войновке. И погиб от собачьих зубов.
Но, конечно, не все экспонаты имеют такую необычную историю — некоторые чучела покупали, а какие-то просто выменивали. Как, например, «краснокнижную» утку — белоглазого нырка. Редкую птицу обменяли на обыкновенного рябчика.
Экскурсию по музею для меня провел научный сотрудник Александр Парфенов — человек, досконально знающий историю каждого представленного экземпляра и обладающий, несмотря на, прямо скажем, не располагающую к улыбке специальность таксидермиста, большим чувством юмора. Целый час, что я провела с ним в музее, он, по его собственным словам, «рассказывал мне сказки», которые обычно рассказывает школьникам. Благодаря этим «сказкам» я поняла, что наш обывательский взгляд на животный мир полон мифов, заблуждений, ошибок и искажений. Надеюсь, что по большей части — не преднамеренных.
Кто из нас, к примеру, не знает новогоднюю песню про елочку, под которой скакал «трусишка зайка серенький». Стоп, а почему серенький? Всем известно, что зайцы к зиме линяют и становятся белыми. Что, разве Зинаида Воскресенская, автор стихов, этого не знала? А вот и объяснение: в одном из залов рядышком стоят заяц-русак — серый, я бы даже сказала, с рыжиной, и заяц-беляк. Ну, с беляком все понятно. Но заяц-русак добыт в Латвии тоже среди зимы — 24 января! Почему же он все-таки серый? Дело в том, что зимы в Латвии, в отличие от наших, малоснежные. Зачем же ему белеть, когда все вокруг серо? «Трусишка-зайка серенький» — это песня про русака, сочиненная в Европе. Не наша песня.
Еще одна сказка: кто грызет морковь у вас на даче? Каждый скажет — крот. Сказка — ложь! У крота нет таких зубов, чтобы грызть морковку или картошку. Он питается дождевыми червями и насекомыми. В старом советском мультике Дюймовочку приводят к кроту, а у него полные амбары зерна — это все ерунда, говорит Александр Дмитриевич. Он не станет грызть зерно, он бы, скорее, Дюймовочку как насекомое съел.
Андрей Макаревич поет песню про кота, который гуляет сам по себе: «У львов и у тигров есть старший в семье, на нем и охота, и дом…» Но если лев живет в прайде, то охотятся и кормят его, своего защитника, львицы.
В сказке Пушкина о царе Салтане злобный коршун клюет лебедь белую. Но маленький коршун никогда не справится с лебедем, в несколько раз больше себя. Даже не рискнет. Пушкин, к сожалению, не учил биологию и не ходил в Санкт-Петербургский зоологический музей.
Вот еще сказка про Маугли: Акела промахнулся, Акела — не вожак. В волчьей стае вожак — всегда волчица.
У Сергея Есенина есть такие стихи: «Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло…» Иволга гнезда вьет на дереве, а в дупло ее пряником не заманишь.
А вот еще говорят: ревет, как белуга. Белуга — рыба, она реветь не может. А ревет белуха — кит. Надо говорить: ревет, как белуха.
Вопрос на засыпку. Совы – ночные хищники, но почему белая или полярная сова хорошо охотится днем?
Вот такой урок зоологической фа-моты от Александра Парфенова.
Есть в музее метаморфозы природы, хотя и не в таком количестве, как в кунсткамере: череп козла с четырьмя рогами; цыпленок и утенок с четырьмя лапами; гибрид глухаря и тетерева. Такие странные сбои иногда случаются в животном мире. Самое удивительное, что одновременно были добыты две птицы из одного гнезда, но одна жила с глухарями, а вторая — с тетеревами.
Если говорить о редких, «краснокнижных» экземплярах, то их тоже предостаточно. Например, сокол-балобан. Эта редкая птица, которая используется для соколиной охоты, стоит больших денег… Целая коллекция гаг- все из «Красной книги». Много хищных птиц — орлан-белохвост, скопа, тоже «краснокнижная» птица. Скопа — своего рода экологический индикатор: там, где она живет, есть чистая вода, высокие деревья и рыба. И, главное, нет людей.
Очень красивая птица — турухтан: у самцов по весне вырастают красивые воротники, причем у всех — разной окраски, одинаковых не найдете. А к осени все становятся одинаково пестренькими: «мужчина — явление сезонное», говорит Александр Парфенов.
Часть экспонатов студенты и сотрудники музея привозят из экспедиций и с летней практики. Енота и шакала добыли на Черноморском побережье, а кости мамонта — на Гыданском полуострове. Там есть место, которое так и называется — полуостров Мамонта. По словам Александра Дмитриевича, костей там столько, что хватало бы не для одного музея. Правда, везти дорого: вертолет — не самый дешевый транспорт. Как говорится, телушка — полушка, да рупь — перевоз.
В этом году зоологи собираются на Байкал — значит, экспозиция заметно пополнится.
Между прочим, все экспонаты музея, а их, напомним, более тысячи, располагаются в трех небольших залах. Кроме студентов, здесь регулярно бывают школьники — и, уверяю вас, несмотря на серьезный академический статус учреждения, его сотрудники рассказывают о животном мире весело и увлекательно. Может Сыть, если бы музей располагался ближе к центру города, не понадобился бы Интернет, чтобы найти информацию о нем? А у биофака появилась бы возможность зарабатывать дополнительные средства для расширения коллекции. Пока же университет оплатил изготовление только шести чучел. Все остальное делается, как всегда, на голом энтузиазме.
И, кстати, меньше было бы у нас заблуждений, связанных с животными и птицами, а то, право, как-то неловко… Кстати, знаете ли вы, что соловей — «сумрачный певец», он поет по утрам и вечерам, а особенно красиво — в плохую погода. Я не знала…
***
фото: панорама музея; четырехпалые цыпленок и утенок; голова косули.