Перечень и канал
Несколько лет уже я ищу одну книжку в темно-красном переплете. Не то чтобы я жить без нее не мог, скорее, наоборот. Когда-то эта книга с длиннющим названием, начинающимся со слова «Перечень», регламентировала жизнь всех журналистов нашей страны. Таинственный этот справочник, незнакомый большинству населения, перечислял сведения, запрещенные к опубликованию в открытой печати.
Например, фотокорреспондент «Тюменского комсомольца» Анатолий Пашук привез репортаж откуда-то с Севера. В репортаже, грустном и лирическом, среди других были строчки о том, как на месте некоей геологической стоянки исчез лес, и образовались настоящие песчаные дюны.
– Нельзя! Нельзя писать о том, что освоение нефтяных и газовых месторождений наносит ущерб родной природе. Нельзя писать о разливах нефти, о загрязнении рек буровым раствором, о том, сколько младенцев рождается в год, потому что по этим цифрам враг может вычислить мобилизационный ресурс страны, нельзя писать о том, что в одном из южных районов взорвался склад с аммиачной селитрой, что в Усть-Ламенке сошел с рельсов поезд, что в Нефтеюганске взлетел и загорелся вертолет (из него часом раньше высадили бригаду изыскателей, с которой собирался лететь в Уренгой и я), что при протаскивании дюкера через Обь в районе селения Андра провалился под лед и погиб тракторист Пилюгин…
На всю жизнь запомнил я номер «природоохранного» цензорского циркуляра 32-РС, согласно которому нельзя было писать, какой вред природе наносила преобразовательская деятельность человека.
Сколько раз журналисты, и я в том числе, воспевали красоту речки Собь, что голубой струей вливалась в Горную Обь, на протяжении нескольких сот метров даже не смешиваясь с нею. Потом в Собь загнали землечерпалки, которые грузили на баржи песчано-гравийную смесь, мутя голубую воду и уничтожая нерестилища. Мне приходилось читать бодрые рапорты о тоннах этой смеси, отправленных на стройки Надыма, без единого упоминания об обезображенной реке…
О реках – отдельный рассказ. В 1976 году цека и Совмин приняли решение о переброске «части стока», так было в документах, северных рек в Среднюю Азию. Страна нуждалась в хлопке, хлопчатнику требовалась вода, которая, по мнению всесильного Минводхоза, безо всякой пользы изливалась в Северный Ледовитый океан. Один из каналов предполагалось провести по Тюменской области и далее в Казахстан, Узбекистан, куда еще – не знаю. Канал должен был начинаться там, где Иртыш сливается с Обью, от Тобольска его бетонное туловище стекало к Аральскому морю, чтобы пополнить выпитую хлопковыми плантациями Аму-Дарью.
Говорили о стройке скупо. В основном с трибун – туманно и возвышенно: длина 2250 километров, ширина 150-170 метров, глубина 15 метров. Шли слухи, что-де уже и технику подогнали и будто бы первый километр трассы (около Заводоуковска?) прокопали. А в целом тема была закрыта, и ни одного слова в местной печати я не припомню.
Между тем, в частных беседах специалисты говорили о переброске как об авантюре, что вода Оби и Иртыша – не только для рыбы, что уменьшение стока изменит температурный баланс Севера, климат станет намного холоднее, а зима длиннее.
Недавно стало известно, что в 1981 году по предложению Горбачева, секретаря цека по сельскому хозяйству, в Штаты отправился специалист института мировой экономики – изучить проект переброски воды канадских рек на юг США и в Мексику. Проект был закрыт конгрессом «по причине непредсказуемости политических, экономических и экологических последствий». В 1986 году умер и наш проект.
… Некоторое время тому назад господин Назарбаев, господин Каримов и господин Лужков вновь подняли тему «переброски». Надеясь превратить сибирскую воду в предмет торговли. Чего ей бесхозно изливаться в Ледовитый океан, если можно продать? И министр Трутнев был готов «обсуждать идею». А потом что-то обсуждать перестали. Может быть, делают это за закрытыми дверями, как прежде? Бывший редактор «Известий» Василий Захарько (это его интервью с министром водхоза когда-то пробило брешь в стене молчания и привело, в конце концов, к похоронам проекта переброски) написал на днях, что после согласия Трутнева «обсуждать идею» прошло больше года, но никаких новых сообщений не поступало. «Или они опять – в зоне гостайн?», – спрашивает Захарько.
Кто знает? Новых перечней пока не печатают. А старый, чтоб студентам показать, я никак не найду.