Последний бой, он трудный самый…
Начало в N 100 за 13.09.2018
Первая часть этого очерка заканчивалась обещанием вернуться к младшему лейтенанту Петру Eвсееву, который в составе 153-го стрелкового полка 52-й гвардейской дивизии 22 апреля 1945 года вступил в Берлин и начал пробиваться к его центру. Но прежде, чем продолжить наш рассказ, — письмо из вчерашней почты, которое пришло из Упорово.
«.Прочитали в газете «Последний бой, он трудный самый…» Спасибо большое за работу, которую Вы проделали, готовя этот материал. Вы узнали о наших родственниках больше, чем знали мы, вместе взятые.
Спасибо за добрые слова, за то, что оживили нашу память, заставили о многом подумать. С благодарностью, Манохины — Eвсеевы».
Берлин еще не взят.
Но в этом очерке — Берлин еще не взят. 52-я гвардейская орденоносная 22 апреля 1945 года вступила в город и стремится занять, как отмечено в Журнале боевых действий, «полосу для наступления в юго-западном направлении». Однако не прошло и суток, как соединение получает устный приказ командира 12-го стрелкового корпуса — «наступать в направлении рейхстаг».
Как-то так сложилось в отечественной историографии относительно боев в столице фашистского государства, что главный удар должен быть нанесен по рейхстагу, зданию, которое еще с 1933 года стало символом «тысячелетнего рейха». Что, если судить по воспоминаниям ряда военачальников, обижало тех, кто штурмовал, к примеру, рейхсканцелярию, в бункере которой прятался от бомбежек сам фюрер.
Но случилось то, что случилось. Знаменем Победы называют полотнище, водруженное на куполе рейхстага группой разведчиков 756-го стрелкового полка, которую вел лейтенант Алексей Берест.
«23.4-45 г. 13.30. Дивизия во взаимодействии с 9-м тяжелым танковым полком продолжает вести тяжелые уличные бои, особо ощущая сильное огневое воздействие с левого фланга. Сосед справа вел бои за пригород Панков. Соседа слева дивизия не имела.»
От автора.
Eще раз хочу уточнить: подробностей о боевых действиях стрелкового взвода, которым командовал гвардии младший лейтенант Петр Eвсеев, мы не имеем. Поэтому мы вынуждены выбирать из Журнала боевых действий 52-й сд сообщения, касающиеся 153-го ордена Суворова стрелкового полка, предполагая, что в его составе исполнял свой солдатский долг и свою боевую задачу взвод Петра Eвсеева. Так, как это в общем и целом изложено штабом дивизии. Других данных у меня нет. Прошу прощения, вынужден много цитировать.
«24.4-45 г. .Противник оказывал упорнейшее сопротивление из парков, церквей и зданий, приспособленных для обороны. Каждый квартал, каждое здание представляло собой гарнизон обороны с подвижной огневой системой. Нарушал связь между штабами и передовыми подразделениями. Сковывал действия частей огнем и диверсионной работой гражданского населения, оставшегося за нашими боевыми порядками. Широко использовал фауст-патроны. Ведя тяжелые уличные бои и уничтожая засевшие группы автоматчиков и снайперов противника, части дивизии находились: 153 гвсп — справа перекресток улиц Шефлиссер-штрассе и Холмер-штрассе, слева перекресток Шефлиссер-штрассе и Шефельбенерштрассе.»
От автора
. Ну вот, мы, так сказать, и нашли «нашего мальчика» — в осыпаемом бомбами, снарядами, свистящими реактивными хлопками «фаустов», под градом пуль в каменных зданиях городского квартала, как мне думается, на одной из сторон Шефлиссер-штрассе.
Жизнь прожить — не улицу перейти
Теснота городских улиц, что в Польше, что в Германии, требовала от наших войск в боевых условиях придумывать и осваивать новые приемы штурма, иное ощущение расстояния. Помнится, командир 150-й Идрицко-Берлинской стрелковой дивизии генерал Шатилов, приезжавший когда-то к тюменцам-ветеранам этой дивизии, с видимым удовольствием пересказывал свой знаменитый разговор с командиром 756-го стрелкового полка Зинченко. Генерал тогда требовал как можно быстрее выйти к рейхстагу. А полковник Зинченко, глядя в бинокль из «дома Гиммлера», говорил, что никакого рейхстага он перед собой и, естественно, перед своими атакующими батальонами, распластанными на изрытой окопами площади, не видит.
— Какое-то серое здание мешает, товарищ генерал!
Пауза: генерал изучает карту. И срывается в крик:
— Зинченко! Так это и есть рейхстаг.
Подобно тому и городские улицы, по-европейски, стык в стык уставленные жилыми домами, не позволяли обойти-обогнуть ощерившиеся автоматно-пулеметным огнем каменные коробки. И снова обратимся к тексту Журнала боевых действий, страницы которого до сих пор дышат жаром давнего боя.
«24.4-45 г. .Продолжая вести наступление, подразделения встречали сильный огонь пехотного оружия и фауст-патронов. В результате вынуждены были применить метод, вполне оправдавший себя, — проделывание отверстий в стенах домов, подвалов, чердаках и кирпичных заборах. Сжигание зданий, превращенных в опорные пункты противника, и подрыв последних.»
Вы представляете себе эти улицы после прохождения штурмовых отрядов? Я, например, представляю. Правда, в мае 1945 года мне исполнилось семь лет, и понятно, что никакого участия в берлинских боях я принять не мог. Но в сорок пятом или сорок шестом вернулся из армии мой отчим, капитан. И привез пачку фотографий — виды Берлина. На каждой картонке было два снимка, сделанных с одного и того же места. Только даты разные — 1933-й, год прихода Гитлера к власти. И 1945-й. Разбитые здания, улицы, заваленные кирпичными обломками.
Но я опять забегаю вперед. Трудно удержаться, если знаешь, чем весь этот ад закончится, в конце концов. А наш земляк — он все еще там, в грохоте боя, яростного, отчаянного, но еще не последнего сопротивления. И его 153-й стрелковый полк еще не испил до дна чашу последнего штурма.
«153 ГвСП в 12.20 25.4-45 г. после 20-минутной артподготовки перешел в наступление в юго-западном направлении. Встречая сильное огневое сопротивление пехоты, артиллерии, поставленной на прямую наводку,.. проделывая проходы в стенах зданий и задымляя простреливаемые участки для пропуска личного состава и материальной части, медленно очищая дом за домом, квартал за кварталом. К 6.00 полк завязал бой за кварталы восточнее парка Хумбольт Хайн, очищая их и дерясь за каждый этаж. При штурме зданий, при перебежках через улицы применялись дымовые шашки и дымовые гранаты для ослепления противника.»
Не знаю, как вы, читатель, пробегаете глазами по этим строчкам. Чувствуете ли нерв боя, где, как мне кажется, смешались надежда дожить и натиск огненного смертельного ветра, опаляющего ресницы. Вроде бы так стары страницы Журнала, истомившиеся в архиве. Как не испепелил их так и не остывший жар! Может быть, только для того, чтобы мы с вами смогли прочесть эти строки и еще раз понять: что значат слова «мы за ценой не постоим»?
Как писал известный историк Алексей Исаев, автор многих книг, посвященных обороне Сталинграда, в частности, «.на подготовку Берлина к обороне у немцев было 2,5 месяца (фронт тогда стоял на Одере). Немцы разработали целую систему превращения городов в «фертунги» — крепости. Баррикады сооружались в Германии на промышленном уровне. Часть улиц полностью перегораживалась баррикадами. Рейхстаг, например, был подготовлен хорошо — окна были замурованы. На перекрестках вкопали танки. И зенитные башни — Флактурм — массивные бетонные, около 40 м высоты. Их было три (по другим данным, четыре — Р.Г.) — на востоке, на севере — Хумбольт Хайне.
А вот что сообщает наш главный на сегодня источник — Журнал боевых действий 52-й сд. «.Противник, имея заранее подготовленные инженерные сооружения — баррикады, прикрываемые орудиями прямой наводки и вкопанными танками, развитую сеть траншей, в особенности на перекрестках улиц, с системой пехотного огня и фаустов с чердаков, верхних этажей, подъездов и подвалов, упорно продолжал обороняться. И препятствовал продвижению наших подразделений к центральной части г. Берлин.»
Чем ближе к финалу, все более возрастало сопротивление противника. Рядом со справкой об ущербе, нанесенном противнику (350 солдат, пулеметов — три, минометов — три, орудий — четыре.) еще несколько строк:
«дивизия в течение суток (30.4-45 г. — Р.Г.) вела активную оборону против активизирующегося противника. Противник, пользуясь скрытыми подступами (проломами стен в смежных подвалах и т.д.), овладел железнодорожным мостом, что проходит над Глейм-штрассе, установил под ним два самоходных орудия и перерезал путь, связывающий 153 ГвСП с тылами. С 7.30 до 10.00 30.4-45 г. пять раз атаковал силой до двух рот при поддержке самоходной установки и танков.»
Как мы видим, в последние дни апреля 52-я сд и наш (уже наш!) 153-й стрелковый полк целыми сутками «вели тяжелые бои в центральных кварталах Берлина». Но приказы командования ставили дивизии другие задачи, уводили в Панков, северный пригород немецкой столицы, туда, где еще нависала над Берлином 12-я резервная армия генерала Венка, к которой взывала о спасении задыхающаяся в берлинской петле гитлеровская верхушка.
Но в первую очередь выстоять, по замыслу вермахта, должен был сам Берлин, его гарнизон. Называются разные данные о численности этого гарнизона, но все они «крутятся» вокруг цифр — 200000 солдат и офицеров регулярных частей и фольксштурма. И, естественно, мощные оборонительные сооружения.
Снимки из Журнала боевых действий 52-й стрелковой дивизии.
Продолжение следует.
***
фото: