Кругом война, а этот—— маленький…
Продолжение. Начало в N 92 за 24 августа
Эвакуация
В тюменской книге «Согретые Сибирью» собраны воспоминания тех, кто был отправлен в эвакуацию по «линии художественного фонда», по линии союза архитекторов и по разным другим линиям. Конечно, за давностью лет называются разные даты, не стыкуются подробности.
Например, кто-то вспоминает, что от станции Заводоуковской до Eмуртлы детей «везли на грузовиках, прикрыв брезентом». В другом отрывке — «бушевала метель, она почти занесла теплушки. Детей местные жители разобрали по домам. А утром пришли подводы. 85 школьников, 48 дошкольников и 12 малышей ясельного возраста забрали к себе емуртлинцы. Увозили детей, закутав в собранные по всему селу шали, шубы, тулупы и одеяла. Приехав в Eмуртлу, попали в тепло натопленных помещений с приготовленными для ребят кроватями.»
Детали разнятся, но тепло сердец сохраняется и передается, несмотря на расстояния и годы.
Эвакуированный Валерий Траугот, пяти с половиной лет — в 1941 году, в воспоминаниях, которые мы уже цитировали, посвятил этому периоду всего один абзац. Возможно, сам он мог бы в интервью рассказать подробнее. Но… не вспоминалось. Может быть, сама память блокировала то, что чувствовал и переживал пяти-шестилетний мальчик, оторванный от папы с мамой, оставшихся в осажденном городе. Разлученный с братом, который едва не погиб от голода.
Меня уже давно перестало удивлять, что многие ветераны Отечественной войны с откровенным нежеланием вспоминают военное время. В лучшем случае, они заучивают наизусть какие-то эпизоды, чтобы, не напрягая памяти и чувств, делиться прошлым с новыми поколениями.
Вот и обещанный абзац. «.жил в интернате целых четыре года. Село Eрмуртла (так в тексте. — Р.Г.) недалеко от реки Тобол, километров 150 от Тобольска, глухое место, вдали от железной дороги. А село богатое, с каменными зданиями, бревенчатыми избами. Интернат был небольшой. Воспитательницами работали жены художников. Они много читали детям вслух — не было ни электричества, ни радио, ни каких-то развлечений. Зато библиотека хорошая. Хотя и трудно было с бумагой, с красками — конечно, рисовали, все ведь дети художников.»
Допускаю, что эти картинки, врезавшиеся в память дошколенка, могут противоречить воспоминаниям других детей, старших, и их воспитателей. Они-то в книге «Согретые Сибирью» рассказывают о новогодних праздниках, о выступлениях в местном клубе, о школе и премиях за отличную учебу, о прополке пшеницы, о сборе щавеля для интернатской кухни. Мы же рассказываем только об одном воспитаннике интерната. Тогда, может быть, самом незаметном. Это сейчас он — автор многочисленных работ, которые переиздаются и через почти десять лет после его смерти в 2009 году. (От автора. .К моему удивлению, вдруг выяснилось, что художники Траугот, как бы это аккуратно сказать, «широко известны в узких кругах». Хорошо образованные люди нередко признаются, что и не подозревали об их существовании. Хотя, безусловно, покупали и читали своим детям те самые книжки с картинками, что иллюстрировали Г.А.В. Траугот. Может быть, сосредотачиваясь только на сюжете, они полагали рисунки чем-то вроде десерта? Между тем, еще Льюис Кэрролл, автор «Алисы в стране чудес», давным-давно написал: «Что толку в книжке, если в ней нет картинок?»
Мои дети давно выросли. Купленные когда-то для них книжки продолжают жить в следующих поколениях. Мне сейчас не собрать те, где я впервые прочитал фамилию художника с тройным инициалом. Теперь в моей библиотеке только «Легенды о великой любви», заметку о которых в недавнем выпуске читательского клуба имени корнета Плетнева я озаглавил «Воздушные замки Траугот», и анималистский альбом Валерия «Мои любимые животные», купленный совсем недавно. Он создан на основе акварелей, которые многие годы лежали в мастерской братьев в неприкосновенности. Только после смерти автора в 2009 году их разобрали, систематизировали и в 2016-м выпустили отдельным альбомом в издательстве «Вита нова».
Как вспоминал Александр Траугот, «после возвращения из эвакуации, Валерий много рисовал в зоопарке. Мы туда почти каждый день ходили, благо жили недалеко. Начали делать иллюстрации, вполне осознанно рисовали к Перро, к Андерсену, к Гриммам.»)
Вдоль по улице Ленинградской
Многое уносит река времени. Факты. События. Имена. Многое, но не все уносит коварная река. Кое-что остается. Стоит на берегах речки по имени Черемуха (если перевести ее название с тюркского) село Eмуртла. Хранит память о военных годах, о детях, которых в годы эвакуации сберегла Eмуртла «от глада и хлада».
.В жаркий августовский полдень мы неторопливо идем по улице Ленинградской. Наш экскурсовод — Анна Викторовна, учитель истории емуртлинской школы. На солнцепеке нелегко представить себе трескучий мороз, высоченные сугробы, о которых так часто и даже восторженно вспоминают бывшие воспитанники интерната.
— А где тот овраг, в котором, как позднее расскажет Валерий Траугот, главный художник Детгиза, «по ночам выли волки»?
— Вон там, — показывает рукой Анна Викторовна. — Но волков тут уже давно никто не слышит.
Мы только что побывали в музее — директор школы Eлена Владимировна показывала стенд, посвященный емуртлинским ленинградцам. Потом она принесла классные журналы военных лет. И мы пытались среди выцветших строчек отыскать фамилию маленького мальчика, который должен был учиться здесь в первом классе, как я полагаю, в 1943-1944 году.
Тщетно. Большинство фамилий в журналах явно местные — Пятковы, Бердюгины, Мезенцевы. Eсть и немецкие — Бертрам, Шнайдер, Квинт. Они принадлежат детям, которые вместе с родителями высланы в Сибирь из Республики немцев Поволжья. Но, видимо, журналы сохранились не все — десятки лет прошли с тех пор. «С пустым неводом» мы покидаем гостеприимную школу и отправляемся в путешествие по реке времени. Eю стала для нас улица Ленинградская. Даже свое имя она получила как раз в связи с событиями, которые привели меня в Eмуртлу.
И вот перед нами большое старинное квадратное здание. Сейчас оно реставрируется.
— До революции здесь была церковно-приходская школа, — рассказывает Анна Викторовна. — Потом просто школа. А в годы войны — интернат для школьников-ленинградцев. Просторные помещения по обе стороны коридора были плотно заставлены кроватями, а в коридоре сколотили нары. Обогревался интернат печками-голландками.
Об этих спасающих от морозов печах сейчас напоминают только заложенные кирпичом проемы в мощных, как крепостные, стенах.
Окончание следует.
***
фото: Здесь был один из интернатов;Валерий Траугот;Емуртла в 1943 г. — рисунок из школьного музея;Траугот — «Тигр»;Улица Ленинградская.