История полна неожиданностей
Продолжение. Начало в N 64
Воспоминания командующего группой армий «Юг» хочется цитировать и цитировать. Особенно, когда он приоткрывает завесу над расхождением между Гитлером и генералитетом. Гитлер, не расставшийся с мыслью о мировом господстве, не хочет отдавать нахапанное ранее, а армейская логика голосом Манштейна диктует иное.
Понятно, что генерал-фельдмаршал, высказавшись, щелкнул каблуками и уехал на фронт воевать теми силами, что были в его распоряжении. А войны еще оставалось.
Поэтому о воспоминаниях «лучшего стратега вермахта», как его называли — бегло.
Память Манштейна — память профессионального военного, хранящая диспозицию танковых и пехотных корпусов. Карты и схемы, на которых разными цветами отмечено расположение противоборствующих сторон. Навсегда врезаны в эту память странно звучащие для иноземного уха названия населенных пунктов.
Военная мемуаристика, посвященная Второй мировой, насчитывает, я думаю, многие тысячи томов. И на многих языках. Например, в предисловиях к мемуарам советских военачальников неоднократно подчеркивается, какую громаду архивных документов в недрах Подольского хранилища военной памяти они «перелопатили», работая над воспоминаниями. Мне, в этом плане, интересно: какими же источниками мог пользоваться бывший генерал-фельдмаршал, написавший книгу «Утерянные победы» (1956)? Тем более что до 1953 года он отбывал заключение в британской тюрьме? Да и какие архивы в послевоенной Германии смогли сохраниться? Как известно, страны-победительницы торопились разобрать трофеи по своим архивам. Чего стоит, например, история Смоленского партийного архива. Немцы вывезли его к себе в 1943 году. А американцы, обнаружив «пленный архив» в Германии, переместили. в библиотеку конгресса США. И только в 2002 тогдашний посол США Александр Вершбоу передал смоленские бумаги российским историкам.
Возможно, именно в силу личного подхода к событиям мемуары Манштейна читаются с интересом? Впрочем, читатель имеет возможность сам погрузиться в Сеть и познакомиться с записками немецкого военачальника, которые подробно излагают, в частности, и события интересующего нас периода — ноября-декабря 1943 года. А мы в этом очерке попытаемся показать это время не только глазами командующих противоборствующими группировками — советской и немецкой, но и рядовых одной из воинских наших частей, о которой мы уже упоминали в самом начале. Но сначала, как обещано, перелистаем записки Манштейна, касающиеся «Днепровской дуги».
«После тяжелых боев был оставлен Киев, так как действующий здесь 7 армейский корпус находился под угрозой окружения.»
Так начинает Манштейн описание Киевской наступательной операции Красной армии.
«А оба корпуса, стоявших на Днепре севернее Киева, были отброшены далеко на запад, до Житомира и до Коростеня. Нам суждено было пережить много тревожных дней, пока к середине ноября группе армий «Юг» не удалось осуществить намеченные ею контрмеры».
Манштейн имеет в виду контрудар трех свежих немецких танковых дивизий. Они 13 ноября вытеснили советские войска из Житомира и начали снова продвигаться на восток, рассчитывая сбросить противника с западного берега Днепра. Однако сил не хватило. Манштейн вспоминает, что он предложил верховному командованию усилить группу армий «Юг».
«Мы исходили из того, что противник. имеет еще в своем распоряжении большие оперативные резервы. До сих пор еще не введены в бой 44 стрелковые дивизии и большое количество танковых бригад. Кроме того, 33 стрелковые дивизии и 11 танковых и механизированных корпусов, очевидно, находятся на доукомплектовании. Группа армий «Юг» должна будет в течение зимы удерживать довольно потрепанными дивизиями участок фронта, для которого ее сил далеко недостаточно. Предпосылкой для успешного продолжения военных действий является создание достаточных и боеспособных резервов. Eсли их нельзя выделить из войск, действующих на других театрах военных действий, то необходимо значительно сократить линию фронта (эвакуировать 17 армию из Крыма морским путем).»
Словом, Манштейн считает и пересчитывает, пытаясь переубедить (или переупрямить?) не столько обер-коммандо вермахт, сколько самого Гитлера. Перелистнув еще несколько страниц книги, мы читаем: «.Гитлер все еще не отказался от надежды, что после отражения атак противника в Днепровской дуге можно будет снова установить связь с Крымской группировкой (которая оказалась запертой на полуострове после успешного наступления 4-го Украинского фронта осенью 1943 г. — Р.Г.). Очевидно, Гитлер так же надеялся, что противник истощит свой наступательный порыв, если он (Гитлер) будет требовать, чтобы войска отстаивали каждую пядь земли.»
Тем временем, 48 танковый корпус немцев, «маскируясь и предпринимая ложные маневры, выдвинулся на открытый фланг 60-й армии (генерала Черняховского. — Р.Г.). Внезапный удар вынудил эту армию отойти на восток… Непосредственно за этим 48 корпус нанес еще один удар по сосредоточившейся юго-восточнее Коростеня группе противника.»
Так немецкие части вышли к реке Тетерев, западный берег которой удерживала, в том числе, и 15-я гвардейская минометная бригада, которую мы в самом начале нашего повествования оставили в очень сложной ситуации. (которая оказалась запертой на полуострове после успешного наступления 4-го Украинского фронта осенью 1943 г. -).
Р.Г. Очевидно, Гитлер так же надеялся, что противник истощит свой наступательный порыв, если он (Гитлер) будет требовать, чтобы войска отстаивали каждую пядь земли.»
Итак, она звалась «катюшей»
В документах, которые удалось найти, боевые эпизоды с участием гвардейских минометов-«катюш» излагаются крайне скупо. Хотя сайт «Память народа» признает наличие Журналов боевых действий этих частей, но открывать их страницы отказывается. «Отсканированный документ отсутствует» — читаю я на экране компьютера. Возможно, что гриф «секретно» до сих пор распространяется на этот род войск (а может быть, мне просто не повезло). Поэтому о многом приходится догадываться.
Я напомню, что в наградном листе нашего земляка Ильи Семенова речь идет об эвакуации расчета реактивной установки РС-31 из-под огня наступающих танков противника. Гвардии рядовой Семенов в лодке переправил через реку Тетерев не умеющих плавать членов расчета реактивной установки, а сам преодолел водную преграду вплавь.
Что произошло с самой установкой? Видимо, ее пришлось либо подорвать, либо просто бросить на западном берегу.
Катастрофа? Рискну написать: скорее, нет. К концу сорок третьего года реактивные минометы «катюша» уже не представляли собой «величайшую военную и государственную тайну», как в июле-октябре 1941 года во времена выхода на боевые позиции батареи капитана Флерова.
Eсли что и оставалось в установке секретным, то отнюдь не известный во всем мире американский грузовик-«студебеккер», не стальные полозья-направляющие для пуска ракет, закрепленные на его кузове. Секретным был, надо полагать, сам реактивный снаряд с зарядом, позволявшим одной миной достигать плотности поражения в 250 кв. м. Ряд авторов утверждает, что самым большим секретом было топливо, позволявшее получать в центре взрыва температуру в полторы тысячи градусов. Достаточно было выпустить по врагу все заряды, и секретность установки как бы улетучивалась. Может быть, по этой причине почти на каждой из 66 страниц наградного приказа N 22/н от 15.12.1943 по 15-й гвардейской минбригаде 1 Украинского фронта мы читаем: «выпустив по вражеским танкам все заряды.»
Хотя на всякий случай на поворотной раме каждой установки залпового огня был закреплен особый ящик, в котором находилась мина-фугас.
Из доступных документов видно, что так чаще всего и происходило. Хотя были и захваченные в плен установки. Но вражеским конструкторам они не пригодились.
Видимо, дело было не в «железе». Видимо, самую большую ценность представляла обученная и опытная обслуга установок — огневики, электрики. Поэтому и получил медаль «За отвагу» спасший товарищей бывший корабельный комендор, а ныне огневик Илья Семенов.
Продолжение следует.
***
фото: Памятник «катюше» на месте последнего боя батареи капитана Ивана Флерова.