Твои дети, блокадный Ленинград»…
Уборщицу Нину Алексеевну Лисовенко наша редакция «получила по наследству» при переселении на место кикой-то конторы, и о наследстве не пожалели мы ни разу.
Во-первых, человек она добросовестный и деликатный.
О таких говорят: и мухи не обидит. Во-вторых, удивило ее исключительное и ненавязчивое внимание к нам. Буквально на следующий день она знала нас всех по именам. Для нашего скомканного быта, когда даже соседи по лестничной площадке не знают друг друга в лицо, а не то что по имени, это дорогого стоит.
Услышали мы о ее непростой жизни случайно. Общественность готовилась отмечать очередную круглую дату — в конце января исполняется 50 лет с того дня, когда была снята блокада Ленинграда.
И вот тут выяснилось, что Нина Алексеевна — коренная жительница города на Неве и свое раннее детство провела под грохот артобстрелов и вой падающих бомб. Хуже того, пяти лет от роду потеряла она в одночасье и маму, и дом, в который угодила немецкая «авиачушка», потеряла и родной город.
Девочка чудом спаслась, отброшенная взрывной волной под одну из уцелевших стен…
Потом был детский дом… Горький хлеб сиротства… Обретение отца, нашедшего ее после войны…
Обосновались в Челябинске, и Ленинград был для Нины потерян, как оказалось, навсегда.
И снова беда. Устраняя аварию назакрытом предприятии по производству боевого плутония, получил сверхдозу облучения отец и был срочно увезен в Москву…
— Даже не простился, — с горечью вспоминает Нина Алексеевна, — нельзя было. В Москве и умер. Даже могилки нет, кремировали где-то тайком…
Нет, наверное, на Земле человека, которого не коснулась беда. Но есть судьбы, в которых горечь утрат сконцентрировалась в несправедливо большой пропорции. У потерь, наверное, тоже есть своя «сверхдоза»…
И все же удары судьбы не озлобили ее. Постоянно ощущаешь, что перед тобой доброжелательный и открытый человек из тех, кто назовет собаку собакой, даже если та вцепится ему в ногу…
Я долго пытался определить, что отличает Нину Алексеевну в редакционной суетливой текучке от прочих обитателей нашего «теремка». И, кажется, понял: в ней живет мягкая интеллигентность, свойственная, говорят, только коренным жителям старого Петербурга.
Скажете, абсурд? Пятилетним ребенком покинула она город, и вряд ли стоит связывать свойства ее характера какими-то сомнительными географическими влияниями. Не знаю.
А по родному городу тоскует она до сих пор…
***
фото: