Самая главная тайна Николая Кузнецова
(Окончание. Начало в N 31)
После разгрома в Курской битве тридцати отборных дивизий гитлеровцы стали искать источники утечки информации об операции «Цитадель». Спасая от провала своего товарища по борьбе, Кузнецов сознательно и обдуманно принял на себя удар всех многочисленных органов полиции безопасности и СД «генерального округа Волынь и Подолия».
Вот почему через месяц после победы советских войск на Курской дуге в Ровно прогремели первые выстрелы. Следующие террористические акции также удивительно совпали с завершением крупных наступательных операций Красной Армии на Украине. Так что не надо считать Кузнецова фанатиком-террористом. Он был универсальным (и уникальным) профессионалом в такой весьма специфической сфере, каковой является стратегическая разведка.
В январе 1944 г. «Абверштелле Украина» расформировали. Сотрудников перевели в другие подразделения Абвера, которые находились в местечке Слаубь, в Луцке и во Львове. Тогда же по этому маршруту отправились Кузнецов, Каминский и Белов. Случайное совпадение?
«Последняя встреча с Николаем Ивановичем Кузнецовым, — вспоминал начальник разведки опергруппы «Победители» А. А. Лукин, — проходила в старом заброшенном сарае на краю села Германувка… Уточнипи задания, обсудили некоторые детали…» Подробности Лукин не назвал. Не исключено: речь шла о восстановлении связи с источником важной информации. В таком случае понятно, почему Пауль Зиберт на несколько суток задержался в Луцке, а потом прорвался во Львов и убийством заместителя губернатора Галиции Бауэра и его секретаря Шнейдера переполошил местную полицию безопасности и СД («Генеральный округ Львов» входил в состав польского генерал-губернаторства). Так Кузнецов вновь отвлек на себя внимание противника. Оставаться долго во Львове, где не было базы (явок, конспиративных квартир, документов и др.), он не мог. Пришлось скрываться в лесу. Враждебном как к немецким офицерам, так и к советским разведчикам.
Погиб в бою
Наградной «геройский» лист на Кузнецова был подписан руководителями 4-го управления НКГБ СССР 16 октября 1944 г. Значит, уже тогда они знали (причем достоверно) о времени, месте и обстоятельствах гибели разведчика-боевика. Eще бы не знать, если при освобождении Львова 27 июля 1944 г. были захвачены сейфы с документами штаба и боевой группы Прютцманна. Среди них переписка с Берлином. Приведем из нее некоторые отрывки, которые говорят сами за себя: «… украинский делегат сообщил, что одним подразделением украинских националистов 2 марта 1944 г. задержаны в лесу недалеко от Белогородки в районе Вербы (Волынь) три советских агента (ныне это Дубнивский район Ровенской области — А. П.). У них изъяты фальшивые немецкие документы, карты, немецкие, украинские и польские газеты, среди них «Газета Львовска» с некрологом о докторе Бауэре и докторе Шнейдере, а также отчет одного из задержанных о проделанной работе. Этого агента (по немецким документам его имя Пауль Зиберт) опознал представитель УПА («Украинская повстанческая армия» — А. П.). Речь идет о советском партизане-разведчике и диверсанте, который долгое время безнаказанно совершал свои акции в Ровно, убив, в частности, доктора Функа и похитив, в частности, генерала Ильгена… Имеющиеся в отчете подробности о местах и времени совершенных актов, о ранениях жертв, об истраченных боеприпасах и т. д. кажутся точными. От боевой группы Прютцманна поступило сообщение о том, что «Пауль Зиберт» и оба его сообщника расстреляны на Волыни националистами-бандеровцами. Представитель ОУН подтвердил этот факт и обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы» (выделено А, П.).
Кстати, на этот документ ссылался в своих книгах «Это было под Ровно» и «Сильные духом» командир опергруппы «Победители» полковник госбезопасности Медведев. Оснований не верить трофейным документальным материалам у руководителей 4-го управления НКГБ, получается, не было. За исключением одной детали. Очень важной. В немецкой переписке указано, что Пауль Зиберт и его сообщники «задержаны», а затем «расстреляны». В наградном листе Кузнецова — отметка «погиб в бою с бандой националистов (бандеровцев)». Кому верить?
Вывод НКГБ об обстоятельствах гибели своих сотрудников основан на документах, которые также, как и архив Прютцманна, были скрыты в спецхранах.
Дело в том, что в марте 1944 г. при разгроме одной из немецких частей на участке 13-й армии 1-го Украинского фронта отдел «Смерш» (советская военная контрразведка — А. П.) обнаружил секретное распоряжение бригаденфюрера СС (генерал-майор) Бреннера от 12 февраля 1944 г. «Об отношении к членам национальной «Украинской повстанческой армии».
В этом документе, публикуемом также впервые, в частности, отмечалось: «Начавшиеся в настоящее время в районе Деражно переговоры с руководителями украинской повстанческой армии успешно продолжаются теперь также в районе Верба (выделено — А. П.). Достигнуто следующее соглашение: члены УПА не будут совершать нападения на немецкие воинские части. Кроме того, УПА систематически засылает в районы, занятые противником, своих разведчиков, преимущественно девушек, и сообщает результаты в 1 -Ц боевой группы (отдел в штабе Прютцманна по разведке и контрразведке — А. П.). Захваченные УПА пленные Красной Армии, а также члены советских банд передаются в 1-Ц на допрос…» Стоп! «…Передаются на допрос…» Почему в таком случае Пауля Зиберта и его спутников не передали в боевую группу Прютцманна, а лишь сдали все обнаруженные у них материалы и сообщили, что «три советских агента расстреляны»?
Очевидно, всему этому предшествовал бой, в котором Кузнецов и его товарищи погибли. Потом бандеровцы нашли у них документальные материалы, свидетельствующие о принадлежности к советской разведке (до исхода неравного боя они вообще могли не знать, что за люди появились в белогородском лесу, тем более что один из них был в форме немецкого офицера). Чтобы скрыть от немцев нарушение достигнутого в тех же местах секретного соглашения с гитлеровской полицией безопасности, делегат ОУН на переговорах с немцами сообщил ложные сведения о расстреле «советских агентов», но передал позднее «все обнаруженные у них материалы».
Правда, на эти документальные материалы историографы Кузнецова почему-то перестали ссылаться после 1960 г., когда местом его гибели официально было названо село Боратин в Львовской области. Документы из переписки Прютцманна с Берлином исчезли из музеев. Такое вольное (и непонятное) обращение с историческими фактами привело к рождению слухов о том, что Кузнецов жив, выполняет на Западе специальные задания КГБ, а все материалы о гибели в Боратине — всего лишь легенда.
Разрешить эти и другие противоречия, разночтения и догадки можно только на основании достоверных материалов из архивов бывшего КГБ. Повторюсь: их существование сейчас ни у кого не вызывает сомнений. Нужна новая документальная книга о Кузнецове и его времени. Убежден, она будет не менее захватывающа, чем вся предыдущая художественная литература об этом разведчике-боевике. Потому что человек всегда интереснее символа.