В классном вагоне тюменской подземки
Такая культурная жизнь
Не хочу пугать вас раскатистым громом западного слова «андеграунд». За ним — странно перепутанная лента, колющая дерзкими звездами другая вселенная, шпалы строф стихотворной подземной дороги. В нем заключена молодежная контркультура, или субкультура. К нему же «прислонился» наш милейший отечественный постмодернизм, тюменский ORIENTAL BASAR. Эти ребята, зафачив пару стекларей с подмигивающими друг другу Григориями (Распутиными), идут или едут сквозь нас. А если они и имеют студенческие билеты гуманитарных факультетов, то забегают в наш мир на пару минут, дабы сразить своих препов довольно приличными ответами на зачетах и экзаменах и снова исчезнуть — в своей поэзии, в своей музыке, в своем общении.
«Восточный базар» — книга стихов Кирилла Сидорова, в которой Циол — философ обреченный вдыхает дым курящихся плодов. Ум в третью плоскость, где синие звери и травы над лесом, пологие звезды. Проломленный склон забытой сигаретой, упершийся в раскаленную поверхность. Увы, увы… Не слышно. Уж воды вышли — нелюдим бредет. Не ищет пес во мраке жертвы…
Поверни грань их жизни — проклинай, упрекай, пытайся направить на путь истинный сколько угодно. Будешь прав — не уважают, не признают, отвергают реальные ценности добропорядочных граждан постсоветской России. Их тусовки скандальны, на миру они трясут патлами, могут и закосить, балдеют под рок-импровизации самопальных групп. Они дети вполне качественных родителей, даже из тюменского «дворянского» квартала, ученики недавних спецшкол.
Но все они перешли границу, ибо кто из их наставников разных лет знает, как идти на истинный полдень (Яков Афанасьев)?! Рано уловив мусорный ветер, они пока не приспосабливаются к нашему миру. Вот уж кто действительно отряхнул его прах со своих ног. Мы-то еще не умерли, но для них мы — лицемерные, запутавшиеся в бесконечном вранье, в сплетнях, интригах, пустогоне за очередными мифам — уже не существуем.
Тюменский андеграунд появился еще в ту, хрущевскую, оттепель. Были суды, интерес компетентных органов, скверну выкорчевывали без особых хлопот. Но к началу восьмидесятых годов все так прогнило в нашем датском королевстве кривых зеркал, что выслеживать местную молодую культурную подземку стало тяжело. Тем более что на лидирующие позиции в ней вышли дети из самых-самых руководящих семей. Тут уж и опер закрывал глаза — как бы чего не вышло… Нет, божественный гуру тюменских митьков, браток Мирра, не повторял битников USA, германских хиппарей. Из немировского рок-клуба вышли Юрец (Крылов) и Ромыч, вещи которых еще успели попасть во всесоюзные сборники авангардной рок- поэзии. Многие из них гораздо раньше зафраченных и титулованных коллег по искусству дринкнули с оракулом божественной бутылки и создавали свое под звездами высокой бессмыслицы Александра Введенского и Даниила Хармса.
На студенческой весне 1988 года киты тюменского молодежного андеграунда, расхрабленные великим допингом «Агдама», сумели обойти посты верных слуг официозной культуры. Мы их представили как пародийную компанию из СТЭМа. Партхоз-комсомольскому активу это было понятно и процензурировано: студ. театр эстрадных миниатюр. Первым делом меланхоличный Боб уронил штаны, оставшись в средней своей части в вафельном полотенце с надписью «Не трожь меня, я сплю!» В руках он держал детскую дудочку. На полтора роста выше над ним навис Eмельяныч с пионерским барабаном и палочками. На барабан он натянул майку. Под стать были и остальные. Под бурное топтанье-мычанье группа исполнила свой знаменитый по студенческим курилкам и подвалам хит-митек:
«Лев Толстой гулять любил в подштанниках, а Eсенин вдаль умчал на розовом слоне…»
Можешь выпить, если хватит злости. Ночь, прокуренная комната, слова. Взятые из книги. В душу, в кости проникает теплая зима. Запряги мне красных ягуаров! (Дм. Рыбьяков). В пресловутых центрах отечественный андеграунд уже давно отмыт и обласкан. Нет, там еще дурят народ своей экстравагантной показухой, еще вынимают из сундуков эпатирующую униформу, дабы исполнить номер по ходу очередной презентации или в шоу-программах «Останкино». Но уже выходят журналы и книги, появились переводы на Западе. Митьки славно оттянулись в Голландии.
Но отбрось «флору» (термин братьев Стругацких, познавших как бы изнутри всю бездну и реальную тоску по красоте молодежной контркультуры и написавших гениальный роман «Отягощенные злом») — ты увидишь наше, тюменское, другое искусство — слова, кисти, музыки. Они не ходят по новым инстанциям, не создают свой творческий союз, не добиваются благосклонности издателей. «Это очередная болезнь молодых, пыль на ветру!» — изрек местный мэтр пера. Странное дело, кругом столько разговоров о свободе,, об интересе к необычным формулам и письму. А вот эти талантливые молодые люди и сегодня остаются в своих подземельях. Стараниями Якова Афанасьева вышли ротапринтные альманахи очень малыми тиражами. Игорь Варкин издал сборник «Континентальное наречие». Дима Колоколов — «Черноземы» своих друзей. Изъяв из какого-то выпуска «Чернозема» статью Кочнева о языке современной культуры, заклеив имя автора и напечатав нечто западное, я попросил прочесть ее знающего ученого-языковеда. Отзыв был самым благоприятным. Так что же, подождем, когда они все вымрут, сопьются, может, уедут, и тогда, наконец, заметим необычных детей своих? А может, это не пыль на ветру, а зерна другого искусства исчезают в безвестности, обедняя и без того не слишком богатую нашу культурную жизнь…