Вечные вопросы Ивана Мальцева
Поющая поэзия Ивана Мальцева — явление исключительное. И это не дежурный штамп. Подтверждением тому послужит память поклонников авторской песни, которые приходят на фестивали специально для того, чтобы крикнуть из темноты зала: «Ваня! Давай «Телегу»! И Ваня дает. Немудреную историю о нескольких музыкантах, расстрелянных встречными махновцами за то, что не играли ничего, кроме «Интернационала». О музыке, которая рвалась наружу из разбитой скрипки, о вечной, прекрасной музыке, которая упрямо прорастает к небу сквозь кровь и грязь…
Родился поэт в 1958 году в Березове. 10 мая. Значит, обречен всю жизнь маяться? (Утвердительно кивает, улыбаясь. Улыбка у него добрая и какая-то по-детски беззащитная). Учился в Ленинградском институте киноинженеров. Работает звукорежиссером на «Диполь-Патруле». Но главная его должность в трудовой книжке не значится. Впрочем, не значится эта должность и в списках каких-либо общественных объединений, союзов и прочих организаций, исповедующих творчество как профессию. Звание поэта никакими корочками подтверждать Мальцев и не стремится. Ни к кому не примыкает. Ни от кого не зависит. А ведь количество поэтических произведений у Него уже перевалило за четыре сотни. Eсть среди них еще не «озвученные», «не поселившиеся» в гитаре. Написаны три пьесы. Ждут в столе своего издателя. Но поэт издателя не ждет. Слава богу, есть в руках шестиструнная. А чем слушатель хуже читателя? Не надо бегать по редакциям и унижаться перед очередным «конюхом» того или иного «стойла Пегаса». Да и перекладывать в строфы политические доктрины у поэта нет ни малейшей охоты.
— Вечные вопросы не меняются со времен Франсуа Вийона, — говорит он, — и остаются, что бы ни происходило. Жизнь, любовь, смерть, ненависть, дружба…
Стремление поэта остаться в кругу вечных вопросов, конечно же, не означает желания замкнуться в «башне из слоновой кости». На наш взгляд, эта декларация наделе не что иное, как бесстрашное стремление говорить и петь, о чем пожелает душа. А для этого не нужно сковывать себя рамками какой бы то ни было «кастовой» принадлежности.
«Сибирская лира» знакомит сегодня читателей с поэзией Ивана Мальцева:
«БОЛЬШАЯ СРEДНEРУССКАЯ ТОСКА»
в занюханном, прокисшем, убогом городишке, Где смысл жизни позарос быльем, Где все считают лучшим, конечно, день получки, А день рожденья — самьш черным днем.
Где святы соль и сахар, где обратитесь в прах вы.
Лишь только вас на свет пояеит мать.
Где славный наш наоод любое время года
Приучен благодарно принимать…
Мой белоснежный дилижанс сигналит у дверей!
Прощай, жена! Верней — прощай, вдова!
Эй, санитар! Не связывай меня!
Лучше прибей на красный крест над сгибом рукава! , Без рук, сержант! ОЛне нынче тридцать три!
Пришел мой час! Протри глаза! Перед тобой святой!
Вглядись получше! Видишь? Как яростно горят
Колеса нимба над моею головой!..
Эх, было б все враньем, коль не было бы правдой!
Эх, как было бы смешно, если бы не грусть!
Эх, была бы песня, да враз нашли управу!
Эх! …А впрочем, ну и пусть.
Вот только грустно мне! Без сна, без устали, без снисхожденья
Тоска грызет меня! Ответьте мне на милость:
Что все-таки случилось с тем пареньком, купавшим Красного коня?
Эх! Здесь стены да заборы, здесь ставни да запоры, Здесь думают одни лишь дураки, Здесь расплодились мухи, опровергая слухи, Что наши мухи дохнут от тоски.
Здесь люди столь ничтожны, что хоть и пьют безбожно, В том нет беды — им нечего’ терять. Здесь каждый сукин сын, умеющий писать, Стремится это на заборе доказать…
Я жил здесь тридцать три зимы и столько ж славных лет!
Ответьте мне: неужто я не свят!?
Эй, санитар, вяжи меня! Назад дороги нет!
Да вымой руки! Тоже мне — Пилат!
Постойте! Как я мог забыть про славный мой народ!
Народ! Готов ли ты меня предать?
Эй, тетка, не стесняйся! Ну же! Плюнь в мой лживый рот!
Хоть будет что под старость вспоминать!
Эх, было б все путем, коль не было б так грубо!
Эх! Подъехал кузовок — вот ты, брат, и груздь!
Эх! Была бы песня, да выломали зубы!
Эх! … Да впрочем ну и пусть!
Вот только грустно слышать, как без устали
Твердят, что все воздастся нам в грядущих днях!
Ответьте мне на милость: в кого все-таКи вырос
Тот мальчуган, купавший Красного коня?
Как мудр и человечен
Художником подмеченный
Смысл^ омовенья детством
Красного коня На ко В занюханном, прокисшем, убогом городишке,
Где смысл жизни позарос быльем,
Где все считают лучшим, конечно, день получки,
А день рожденья — самьш черным днем.
Где святы соль и сахар, где обратитесь в прах вы.
Лишь только вас на свет пояеит мать.
Где славный наш наоод любое время года
Приучен благодарно принимать…
Мой белоснежный дилижанс сигналит у дверей!
Прощай, жена! Верней — прощай, вдова!
Эй, санитар! Не связывай меня!
Лучше прибей на красный крест над сгибом рукава! ,
Без рук, сержант! ОЛне нынче тридцать три!
Пришел мой час! Протри глаза! Перед тобой святой!
Вглядись получше! Видишь? Как яростно горят
Колеса нимба над моею головой!..
Эх, было б все враньем, коль не было бы правдой!
Эх, как было бы смешно, если бы не грусть!
Эх, была бы песня, да враз нашли управу!
Эх! …А впрочем, ну и пусть.
Вот только грустно мне! Без сна, без устали, без снисхожденья
Тоска грызет меня! Ответьте мне на милость:
Что все-таки случилось с тем пареньком, купавшим Красного коня?
Эх! Здесь стены да заборы, здесь ставни да запоры,
Здесь думают одни лишь дураки,
Здесь расплодились мухи, опровергая слухи,
Что наши мухи дохнут от тоски.
Здесь люди столь ничтожны, что хоть и пьют безбожно,
В том нет беды — им нечего терять.
Здесь каждый сукин сын, умеющий писать,
Стремится это на заборе доказать…
Я жил здесь тридцать три зимы и столько ж славных лет!
Ответьте мне: неужто я не свят!?
Эй, санитар, вяжи меня! Назад дороги нет!
Да вымой руки! Тоже мне — Пилат!
Постойте! Как я мог забыть про славный мой народ!
Народ! Готов ли ты меня предать?
Эй, тетка, не стесняйся! Ну же! Плюнь в мой лживый рот!
Хоть будет что под старость вспоминать!
Эх, было б все путем, коль не было б так грубо!
Эх! Подъехал кузовок — вот ты, брат, и груздь!
Эх! Была бы песня, да выломали зубы!
Эх! … Да впрочем ну и пусть!
Вот только грустно слышать, как без устали
Твердят, что все воздастся нам в грядущих днях!
Ответьте мне на милость: в кого все-таки вырос
Тот мальчуган, купавший Красного коня?
Как мудр и человечен
Художником подмеченный
Смысл омовенья детством
Красного коня —
На коне пацан серьезен,
И в глазах его вопрос к нам —
Сколько грязи е этом мире
Дожидается меня?