Ничего не было?
Суд оправдал последнего из обвиняемых по делу ГКЧП — бывшего командующего сухопутными войсками генерала Варенникова.
Согласимся, что суд просто не нашел доказательств личной вины бывшего командующего сухопутными войсками в попытке государственного переворота в августе 1991 года, что само по себе вполне нормально?
Или предположим, что решение суда — еще один шаг, чтобы убедить общественное мнение, что три года назад, собственно, ничего не происходило? Что ничего не было?
Не было утра 19 августа, четырех заявлений, записанных на пленку. Не было телетайпограмм, высланных на места с требованием создать областные и краевые комитеты по чрезвычайному положению. Не было ночных совещаний. Не было танков и других сухопутных войск, непосредственно подчиненных Варенникову, на улицах Москвы. Не было многократного повторения «Лебединого озера» по центральному телевидению. Не было смятения и страха в душах людей — старое возвращается сызнова.
Не было тюменцев, срочно вылетевших в столицу — поддержать тех, кто выступил против путча. Не было тюменцев, застигнутых в Москве путчем и в страхе возвратившихся обратно. Не было многочасового заседания президиума облсовета, который шестнадцатью голосами против одного осудил ГКЧП. Не было переговоров председателя совета с руководителями областных силовых структур с единственным вопросом: с кем вы? Не было сомнений и колебаний, мучительных взвешиваний — где твое место, не ставишь ли ты под удар себя, родных и близких, а если ставишь, то готов ли ты этот удар выдержать?
Не было превентивных списков — для возможного ареста, интернирования, депортации. Не было загадочных улыбок кое-кого из тюменских генералов на вопрос, кого поддерживают подчиненные ему силы.
И не было в Москве пресс-конференции ГКЧП и дрожащих рук Янаева крупным планом на экране телевизора. Не было войны телеграмм и телефонных звонков. Не было перевода милицейских подразделений Тюменской области на режим. Не было страха.
Не было попытки штурма «Белого дома» в августе 1991-го. Не было президента России на танке, выступающего перед многотысячным митингом. Не было трех парней, погибших в столкновении, не было заполнившего затем Манежную площадь поминального митинга, не было указа о присвоении им знаков высшей воинской доблести, не было слов президента: простите, мальчики…
Не было выстрела Пуго, не было смерти маршала Ахромеева, не было серии таинственных самоубийств.
Суд, видимо, посчитал, что ничего этого не было.
Но может ли суд приказать стереть из нашей, из моей, памяти все, что было, все, что мы пережили и чувствовали? Или он просто рассчитывает, что у всех нас короткая память?
Я лично в этом сомневаюсь.
Я лично предполагаю, что суд судил не прошлое, а настоящее. То есть случившееся есть не приведение в действие неумолимого законодательства, а обычная политическая игра. Опасная игра.