Портрет тюменского бомжа
Внешний облик современных городских бродяг нетрудно представить: синюшные лица, грязная одежда, специфический запах… В уголовной статистике их называют людьми без определенных мест жительства.
Бежал ли бродяга с Сахалина?
В России. бродяжничество имеет тысячелетнюю историю. Eго наивысший расцвет — начало XX века. Надо отметить: царское правительство, особенно при премьер-министре Петре Столыпине, с бродягами не церемонилось. Их активно выселяли на остров Сахалин. Однако в защиту люмпенов включилась либеральная русская интеллигенция. Бродяги стали главными героями литературы и искусства. Возникла идеология социального дна. Eе выразителем был, как известно, Максим Горький. Совсем не случайно — проходимцы и шарлатаны окружили царский двор.
В конечном счете такое сюсюканье с неимущими бездельниками привело Россию к анархии и хаосу. Выпущенные из тюрем и каторжных острогов уголовники и бродяги широко использовались большевиками при создании Красной гвардии.
А в Сибири бродяжничество не прижилось. Причин этому социальному феномену много: суровый климат, мало городов, крепкие, работящие семьи… Лентяев, неумех и побирушек здесь презирали. И жестоко наказывали, даже за мелкое воровство.
В Тюмени почти не было нищих. Клянчившим подаяние на церковных папертях подавали редко. Не от жадности, просто считалось: каждый должен работать, содержать семью, стариков. Левая столичная печать такую «патриархальную мораль» высмеивала и обличала. Власти же использовали нетерпимость сибиряков к бродягам в борьбе с бродяжничеством. В таежных краях розыск каторжан считался доходным промыслом. Вот почему утверждение «переехавшего Байкал бродяги» о том, что «крестьянки кормили его хлебом, а парни снабжали махоркой», — сомнительно.
Большевистский режим довольно быстро справился с массовым бродяжничеством и беспризорностью. Методы известны: Беломорско-Балтийский канал и детские колонии Антона Макаренко. Идеолог бродяжничества Горький приветствовал такое решение проблемы. При социализме тунеядство преследовалось в уголовном порядке. Характерно, что осужденные по ст. 209 УК РСФСР (систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством) работали в местах лишения свободы лучше других заключенных.
Теоретики и практики перестройки исключили из уголовного законодательства статью о бродяжничестве. Борьба с этим социальным явлением отождествлялась с нарушением прав человека (о людях, которые будут страдать от бродяг, почему-то не подумали).
Так бомжи вышли на улицы наших городов.
Сколько их?
В России — сотни тысяч (с учетом беженцев, занимающихся попрошайничеством). В Тюмени, по учетам правоохранительных органов, не менее 5 тысяч. Эта цифра — неточная: бродяжничество — процесс такой же бурный, как химическая реакция в пробирке.
Среди тюменских бомжей больше мужчин. Возраст — 30-40 лет. Мнение, что к бродяжничеству склонны пожилые люди, не соответствует действительности. Проверка нищих с боевыми и трудовыми медалями показала, что в защите Отечества и в производственной деятельности они не участвовали. Использование чужих знаков отличия, а также афиширование болезней и душевных страданий — распространенные психологические приемы для получения подаяния.
На путь бродяжничества все чаще встают женщины. Физиологические особенности женского организма сокращают время падения на социальное дно до нескольких месяцев.
Большинство тюменских бомжей — славяне. У наций, проповедующих ислам, семейные и клановые отношения сдерживают развитие бродяжничества.
Уровень образования современных бродяг, как правило, низкий. Многие бомжи не умеют читать и писать, а те из них, кто учился в школе, уже напрочь забыли азбуку и грамматику.
Несмотря на различия в возрасте, происхождении и мировоззрении, всех тюменских бомжей объединяет одна пагубная страсть, из-за которой они и оказались на социальном дне. Это — пьянство.
Чтобы купить даже самые суррогатные напитки, содержащие спирт, нужны деньги. Каким образом они добываются?
«Санитары» и «тимуровцы»
Попрошайничество в Тюмени не столь популярно, как в Москве, Санкт-Петербурге и в других крупных российских городах. Здесь традиционно почти не подают. Такое отношение к нищим, внешне непрестижное и негуманное, было и остается, пожалуй, единственным эффективным способом локализации и профилактики нищенства. Нужны только терпение, выдержка и время. При такой политике даже самые упорные и назойливые попрошайки, представляющиеся беженцами из Таджикистана, рано или поздно исчезнут с центральных улиц Тюмени.
Не случайно среди коренных бомжей не принято выпрашивать подаяние. Их главным занятием, также традиционно, является собирательство. Тюменские бродяги охотно собирают все, что имеет хоть какую-то ценность. Не так давно в этом прейскуранте на первом месте были пустые бутылки. Из-за дешевизны и незаинтересованности торговли никто, кроме бомжей, сбором стеклотары не занимался. Поэтому их называли «санитарами». Сейчас бутылки выбрасывают редко, и «санитары» переквалифицировались в «тимуровцев».
Созревание овощей и ягод, выращенных чужим нелегким трудом, — благодатная пора для городских бродяг. «Загнать козла в огород» считалось в наших краях нормальным делом. Но это было детским озорством, а не промыслом. И если пойманных «козлов» били в сибирских селах «по рогам» (драли за уши и стегали крапивой по голой заднице), то варнаков, шкодивших в чужих заимках (по-нашему — в загородных дачах) и в загонах, жестоко калечили и нередко убивали. По тогдашним законам и правилам общинного самоуправления такие меры признавались вполне правомерными.
В последнее время измученные набегами бомжей дачники все чаще берутся за оружие. Уголовное законодательство значительно расширило рамки его применения. Не только для обороны, но и для охраны собственности. В таких случаях правоохранительные органы отказывают в возбуждении уголовных дел. И наоборот, милиция все решительнее стала преследовать «тимуровцев» за их «шефскую помощь» горожанам. Бродяг судят не за их охоту к перемене мест, а за конкретные преступления — кражи чужой собственности. Картошка-мор- кошка сейчас недешевы.
У части бомжей их звание не соответствует реальному гражданскому статусу. У них есть городская прописка и жилье. Даже благоустроенное, только загаженное. Почти в каждом из таких мест — притоны. Там оседают «откинувшиеся» из зон, останавливаются торговцы наркотиками и самопальной водкой, толкутся малолетки.
Коротка забубенная жизнь владельцев этих панельных квартир и бревенчатых развалюх. Полуистлевшие трупы бродяг находят на помойках и в пригородных лесах и болотах. Пропавших без вести бомжей по-настоящему не разыскивают. Eсть дела поважнее. Неужели так проста проблема бродяжничества, что она решится путем «естественного отбора»? Несколько тысяч бомжей- алкашей вымрут от запоев, болезней и зимних морозов, наиболее живучих и агрессивных перебьют сообщники, перестреляют защитники своего добра или пересадит милиция. Но прежде чем исчезнуть, бродяги отравят жизнь и заразят сотни тысяч и миллионы законопослушных граждан. А вместо канувших в лету бродяг появятся новые бродяжьи поколения.
По кругу
Утопическая мечта чеховских интеллигентов — тарелка горячего супа и чистая постель для бродяг. И было бы странным, если бы новые демократические органы власти не вспомнили о создании для бомжей ночлежных домов. Администрация Тюмени не стала исключением. Правда, дальше принятия соответствующего постановления процесс пока не пошел. И, думаю, не пойдет. Потому что эта идея, несмотря на всю ее привлекательность, так и не получила практического воплощения. Ни в России. Ни на просвещенном Западе. Даже литературно-классическая горьковская ночлежка из пьесы «На дне» — не более чем плод писательского воображения. Кроме возвышенной демагогии о том, что «человек — это звучит гордо», Горький не нашел выхода со «дна». Поэтому он и приветствовал ГУЛАГовское воплощение своих творческих замыслов.
Я совсем не против ночлежных домов. Почему бы в очередной раз за счет налогоплательщиков не проверить эффективность «тарелки супа и постели» в искоренении бродяжничества? Но не лучше ли на основании регионального исторического опыта возродить общественное презрение к бездельникам, тунеядцам и бродягам. Не проливать крокодиловы слезы по поводу заполонивших наш город бомжей, а постоянно всеми средствами массовой информации (они действительно безграничны) показывать амебную убогость бродяжничества. И, конечно, применять к правонарушителям всю силу уголовного законодательства (она и без 209-й статьи велика).
Эти предложения, вполне возможно, не все читатели «Тюменского курьера» поддержат. Это их право. Однако у общества, как ни прикидывай, есть два пути решения проблемы бродяжничества. Или откупаться от бомжей (государственными пособиями, подаянием и другими результатами своего труда) — так поступают в экономически развитых странах. Или вспомнить методику Ягоды и Макаренко. Каким путем пойдем?