Показатели добросовестности
В этике науки есть три простых принципа: самоценность истины научная новизна и обоснованный критицизм Предполагается, что каждая научная статья или иная работа должны им соответствовать, ведь речь идет о престиже научного сообщества и доверию к нему в социумме.
В 2020 году комиссией РАН по противодействию фальсификации научных исследований в 94 зарубежных журналах найдено 174 статьи с плагиатом из русскоязычных источников, переведенных автоматически, а также 85 статей с приписным соавторством. В переводном плагиате участвовало больше одной тысячи российских авторов.
Пугают и данные «Диссернета», вольного сообщества ученых, оценивающего диссертации и научные статьи на наличие плагиата. За 2021 год отдел жалоб этого сообщества подал в Минобрнауки 550 заявлений о лишении ученых степеней.
— Создать критерий эффективности ученого довольно просто, -рассуждает Eлена Михалькова, доцент кафедры английского языка ТюмГУ, куратор студенческого научного общества СоцГум. -Например, можно сделать такой критерий эффективности школьника: одна пятерка в день. И по нему оценивать свою удовлетворенность ребенком. Конечно, по отношению к научному сообществу критериев предложено очень много, а применяются они очень выборочно. Самыми известными являются количество статей в рецензируемых изданиях и цитирований в абсолютных значениях (пусть будет сто цитат ко всем научным статьям, которые выпустил Иван Иванович), индекс Хирша (у Ивана Ивановича сто статей, но только у шести из них больше шести цитат. Значит, индекс Хирша у Ивана Ивановича — шесть), i10 (если три статьи Ивана Ивановича имеют больше 10 цитат, то i10 равен трем). Eсть еще импакт-фактор: сколько в среднем приходится цитирований на одну статью.
— Не приводит ли погоня за показателями к неэтичной практике: множественной публикации статей, плагиату и переводному плагиату?
— Плагиат и множественная публикация — это не самое частое, с чем я сталкиваюсь. Перечисленные проблемы, скорее, характерны для русскоязычной науки, в которой особое отношение к авторскому праву, а у меня последние пять лет все статьи на английском, и публикуются они за рубежом. Среди общемировых нарушений могу по опыту назвать следующие. Редакционная коллегия научного журнала на самом деле не ждет, что к ним пришлет статью случайный автор, выпуски формируются по договоренности. И когда приходит статья со стороны, то редакция не отвечает автору, игнорирует письмо. Либо подбирает рецензентов так, чтобы статью не взяли. Бывает, что редакция завалена заявками, и тогда выбор, конечно, тоже падает в первую очередь на своих. Авторы через знакомых выходят на редакцию лично и просят рассмотреть статью. Закрытый процесс рецензирования — это всегда сигнал, что журнал может манипулировать статьями, то есть не является открытой площадкой для научной дискуссии. Также есть способы накручивать цитирования: с авторами договариваются, что они или их студенты, коллеги по вузу, лаборатории процитируют выпущенную статью. В России точно есть целый бизнес, связанный с проталкиванием статей в журналы и накручиванием цитат. Мне на корпоративную почту регулярно приходит спам от таких контор. Научное сообщество, конечно, пытается бороться с нарушениями. Например, недавно появились платформы Faculty of 1000 и OpenReview, на которых рецензии публикуются открыто. Научное сообщество может отслеживать, по каким причинам взяли или не взяли статью. Eсли при закрытом рецензировании причины могут быть высосаны из пальца и вообще не соответствовать тому, что написано в публикации, то на открытой платформе сразу видно, в чем согласны или где расходятся мнения.
Открытое рецензирование, конечно, не панацея, но на данный момент, я считаю, это лучшее средство борьбы с академической недобросовестностью. Я уже несколько месяцев рецензирую статьи на OpenReview. Правда, в моем случае это бесплатная работа сверх отведенного мне рабочего времени. И в России я еще не сталкивалась с изданиями, которые используют подобные платформы.
— Как ученые относятся к наукометрическим показателям?
— Ты либо принимаешь их, либо нет. Я из тех, кто скорее не принимает. С одной стороны, выпущенная где бы то ни было статья вовсе не свидетельствует о том, что человек занимается серьезной научной работой, надо смотреть на содержание статьи, а не на весь антураж. С другой — Российская академия наук и Российский научный фонд работают на средства налогоплательщиков и должны перед ними отчитываться. Чем? Например, количеством статей. Eсли у государственной науки отнять эти средства, она просто исчезнет.
Наука в коммерческом секторе ориентирована на продвижение продукции и заработок, поэтому независимые от рынка научные институты есть во всем мире и обязательно должны быть у нас. Но критерии, которые применяются в России в целом (исхожу из опыта коллег из разных городов) и конкретно ко мне, надо пересмотреть.
Самая большая моя претензия, наверно, заключается в том, что критерии, во-первых, основаны на принципе чем больше, тем лучше, во-вторых, устарели технически и, в-третьих, плохо оценивают реальные трудозатраты ученого. Чем больше, тем лучше -означает, что если человек за десять лет выпустил 80 статей, то он большой молодец. На практике хорошую статью за месяц-два не напишешь, и все самые большие молодцы — это широко известные в научном сообществе академические мошенники. Научные статьи не пишутся наскоком. Сначала нужно провести исследование, а что это за исследование, на которое потрачено один или два месяца? Техническое устаревание связано с тем, что у нас мало применяются новейшие достижения вроде перечисленных мной платформ, цифровые инструменты сбора данных о публикационной активности и их статистической оценки. Ну а по поводу трудозатрат, тут просто много перекосов. Я знаю несколько коллег в России, кто, как и я, участвует в рецензировании (например, я уже несколько лет рецензирую статьи мировой Ассоциации компьютерной лингвистики), организует научные конференции, издает сборники и журналы. Для всех нас это личная инициатива, которая обычно делается сверх рабочего времени, за репутацию. Зато публикация десятка научных статей в год может принести надбавку к зарплате в размере ста процентов или многомиллионный грант. Правда, к сожалению, опять же исходя из личного опыта, такая расстановка приоритетов во многом поддерживается изнутри, самим научным сообществом. Статью с гарантией прибавки к зарплате выпустить проще, чем в свободное от работы время убеждать коллег и людей, принимающих решения, что они в чем-то неправы.
— Играет ли проект следящий за этикой науки, «Диссернет», значительную роль в сообществе ученых? Может быть, его значение преувеличено?
— К рецензируемости научных журналов есть свой отдельный ряд критериев. Такие базы научных публикаций, как Scopus, Web of Science, Erih Plus, утверждают, что они отбирают журналы по строгим критериям и следят, соблюдаются ли они в дальнейшем. Но на практике я неоднократно сталкивалась с нарушениями, которые говорят об обратном. Во всех случаях, с которыми мне довелось столкнуться, я обращалась в редакцию журналов, и далеко не всегда редакция шла навстречу. Eсть открытые списки журналов, которые нарушают критерии, заявленные на их сайтах, или не соответствуют общепринятым критериям, например, Beall’s List и тот же «Диссернет». К ним многие обращаются исключительно для того, чтобы убедиться, что журнал, в который отдают работу, не хищнический. Но это личный выбор каждого, так как научным организациям могут только рекомендовать принять к сведению информацию из этих списков. Да и попадают в них журналы довольно медленно, должно накопиться много нарушений. Исключение из Scopus или Web of Science тоже проходит долго, так как нет никаких общепринятых формальных процедур оценки конкретного нарушения. Все обычно сводится к тому, что у данного журнала хорошая репутация, а нарушение, связанное с моей статьей, — редкая случайность.
По поводу того, стоит ли прислушиваться к «Диссернету». Иногда на корпоративную почту приходит реклама научных журналов. Например, один журнал, судя по присланному мне письму, входит в перечень Высшей аттестационной комиссии России по пяти гуманитарным специальностям. Журнал платный: «Стоимость публикации -8000 рублей за шесть страниц, каждая последующая страница по 2000 рублей». Оплата публикации сама по себе не является плохим признаком. Любое издательство работает за деньги, просто в некоторых журналах работу редактора, корректора, печатного станка оплачивает организация, например, университет. А в некоторых расходы или их часть берут на себя авторы или читатели. Но в случае с этим журналом есть один фактор, который вызывает сомнение. Научное издание входит в перечень журналов со значительными нарушениями в системе «Диссернет».
Но как может журнал ВАК попасть в «Диссернет»? Две эти организации никак не связаны и действуют без оглядки друг на друга. Поэтому попадание в «Диссернет» -вопрос репутации. Однако важно учитывать, что наука — это люди, сообщество ученых, а не только научные институты, частные и государственные. Пусть это и не объективный подход, но наука часто опирается на мнение научного комьюнити, например, в вопросах приема на работу, распределения грантов, отзывов и рецензирования, защиты диссертаций. Репутация в некоторых ситуациях может весить больше, чем официальный документ от государственного учреждения.
Следовательно, если статья выйдет в журнале из перечня «Диссернета», на защите кандидатской, для которой нужны минимум три ваковские статьи, с точки зрения формальных требований проблем не будет. Но могут возникнуть репутационные вопросы, например, с рецензентами.
***
фото: Елена Михалькова.