Джазовая бессарабия в семейном интерьере
Такой мерзопакостной осени давненько не бывало в Тюмени. Грязь людская смешалась с уличной. Больше ссор, стычек, конфликтов. Учителя в панике — под конец первой четверти гонят контрольные, а отличники и хорошисты пишут их хуже троечников. Лишь отморозкам и пофигистам все в кайф — ширнулся и полетел на теплую тучу.
Eще лоснятся довольные физиономии продавцов пива и чего покрепче. Объем продаж подскочил аж на треть. Корчатся от боли поликлиники, хрипит от перегрева «скорая помощь»…
Но по-настоящему счастлив тот, кто спасается от осенней хандры под сенью муз. В минувшую среду (25 октября) роль спасателя всех промокших и забрызганных взял на себя некоронованный лидер тюменских джазменов Всеволод Бессараб. По случаю пятилетнего пути в дебрях классических мелодий, когда играешь «АН of Ме» — «От всего сердца» (Симмонс, Маркс), «Боте of These Days» — «В один из этих дней» (Шелтон Брукс), «Оп the Sunny Side of the Street» — «На солнечной стороне улицы» (Джимми Мак-Хью).
Эти и другие названия вечно молодых джазовых композиций лились из рога изобилия последнего любимого детища неистового Ахиллеса тюменского джаза (Бессараба). Дитю стукнуло пять лет, и, видимо, магия его имени -джаз-бэнд «1902» — гарантирует новой команде неизменный творческий успех на всех концертах. Ведь «1902» — год рождения волшебной музыки XX в. Уникального жанра, музыкального интернационала всех народов земли, где пьянит вечная весна паркеровских мелодий и бодрящих ритмов Дюка Эллингтона под «соул» очистительной молитвы Эллы Фитцджеральд. Недаром великие Берлин, Бриттен, Шостакович and С отдавали свои души джазовому богу.-.»Призвав на помощь «тени» незабытых детей, оставивших отца-основателя ради собственных проектов, Бессараб потряс «Арт-клуб» словесной интродукцией о программе встречи. Играем, как на старом и добром джем-сейшене. Перебираем ноты, и вдруг мелодия сама хватает смычок альта и хохочет в раскатах добродушного баса. Поскольку в зале собралась почти вся тюменская джазовая семья, закаленная лидером в долгой борьбе за свободу творчества и мастерства экстра-класса, ей было по душе сделать лидеру, себе и фанатам нечто большее, чем просто приятное.
Можно сказать, то была как бы репетиция, обыгрыш старых знакомых, когда-то работавших в командах Бессараба, а теперь -гостей, и местных, и даже зарубежных. Главное, то был концерт на темы классических композиций первой половины XX в. Финальный rock-and-roll, medley, попурри так закрутил спираль безумно сложной импровизации и объединил оркестрантов в необычный ритм и мелос, что сама душа джаза явила себя во всем своем блеске.
Команда Бессараба — не только творческий союз профессионалов. Хитроумный и экспансивный Всеволод в сложных условиях борьбы за выживание даже минимум возможностей для самовыражения обратил на пользу коллективу. Много раз комбинируя, Бессараб, не нарушая классических форм, нашел оригинальную структуру игры, неповторимое звучание «1902». На первую линию вызова часто выходит джаз-королева Тюмени, величественная, красивая и экспрессивная прима-соул Инга Лударева. Eе преданность коллегам — уникальный пример верности на взлетах и ухабах семи лет. Инга укрепила голос, расширила диапазон, нашла романтические волнующие краски в содержании гениальных композиций. Eй покорилось и мужское начало в специальных вещах (типа R&R). Попеременно диалог о счастье и горе, любви и страсти ведут голос от Нее и голос от Него («АН of Me»), чтобы удивить оркестр полыхающими синкопами, взрывами мажорных бурь и нежностью минорных исповедей.
Лударева гонит свою волну мелоса на оркестр, он сжимается и отвечает новым накалом своих чувств. Тогда ее голос звучит как молитва, как заклинание о божественном очищении («Согсо-vado», bossa nova, Антонио Карлос Жобим).
Бессараб добился золотого джазового сечения, ибо 50 на 50, не уступая друг другу, играют с залом оркестр и солистка. Понятно и редкое вынужденное сочетание музыкантов в составе «1902». У лидера — верное банджо, привычное для фолк-стиля, но Бессараб так развился, что может сыграть и за отсутствующее фоно, и за ритм-группу. Слева от него на альте чародей и виртуоз Вячеслав Врублевский. Весь в музыке, но так, что не смычок, а все его душевные нити пульсируют в инструменте. Словно тромбоны и саксы неистовствовали в его альте в композиции «Some of These Days».
В трех составах, игравших на празднике, работали два ударника, правда, без большого барабана. Святослав Яковенко — нервный шаман, иглоукалыватель в импровизе, дробные доли летели, как брызги шампанского, будоража зал. Он в трансе, в восторженных возгласах. Другой стиль у Валерия Чупахина. Докторское простукивание мелодийных богатств, всплески плавные, растянутые.
Бас-гитара Виктора Землянского, как землеройка, выискивала нюансы, иногда чудила как настоящий контрабас. Во втором составе томную меланхолию баса явил Виктор Зенков. Виртуоз и мечтатель. В паре с Лударевой дали нам возможность полетать над Рио-де-Жанейро у горы Корковадо, где Христос, раскинув руки, благословляет грешный град.
Александр Малых с ритм-гитарой усилил мощь звука, его энергетику. Мастерский уровень, завел состав в «Blues inc» — «Блюз в «До» Дюка Эллингтона. И вдруг в самый роскошный миг этого джазового пира, будто чертяка из заколдованной бутылки, на сцену влетел гость из Израиля — родненький тюменец Михаил Мошкович. Засвистал, защелкал, выдал целый сонм искрящих мелодий — ха! — на губной гармошке. И как это чудненько перекликалось с банджо Бессараба — душа в душу.
В этот вечер мы побродили по Большому каньону, собирали арахис в Джорджии, мотались в океане, строили глазки креолкам. Джаз — это тысячи разных жизней, выравнивающих рваный ход реальности. Бессараб восхищался на вечере гимном в честь джаза в «Тошноте» Жана Поля Сартра. А я вспомнил «Нобеля» Альбера Камю: джаз — бунт против серой действительности. Бессараб и его команда «бунтуют» за лучший мир в творческом вдохновении. В трудном окружении побеждают. Уже три года в ДК «Геолог» работает джаз-клуб «Паркер», ведомый Вадимом Швецом. Про него Бессараб сыплет комплиментами. Подождем до новой порции на трехлетии «Паркера» в зеркальном зале ДК в середине ноября.