Елена, наш компас земной
13 июня 1991 года приказом № 37 Центрального райздравотдела Тюмени на первом этаже четырехэтажного жилого дома на улице Хохрякова, 80 в неприспособленном помещении площадью чуть больше шестисот квадратных метров открылось отделение восстановительного лечения и медико-социально-педагогической реабилитации детей с последствиями органического нарушения нервной системы. И начало принимать на реабилитацию детей-инвалидов с детским церебральным параличом и патологией опорно-двигательного аппарата. Главным врачом «Надежды» назначена Eлена Ивановна Анисина
Детский психоневролог высшей категории Людмила Матвеевна Серебрина работала с Eленой Анисиной в детском диспансерном психоневрологическом отделении областной психиатрической больницы в 1986-1991 годах. «Eлена Ивановна была человеком с сильным характером, — вспоминает она. — Достаточно было одного взгляда, чтобы это понять. В то время психоневрологическая помощь детям только становилась на ноги. Первое детское психоневрологическое отделение уже было шагом вперед. Но ее неугомонная душа требовала чего-то нового, и она занялась реабилитологией. В верхах неустанно доказывала необходимость создания в Тюмени медико-педагогической комиссии, реабилитационного центра для детей с ДЦП».
Очень быстро об отделении узнает весь город, и вот на лечение сюда везут детей уже со всех районов, а не только Центрального. Отделению становится тесно в рамках первой городской клинической больницы, на базе которой оно было создано, и в 1997 году распоряжением главы администрации города центр «Надежда» становится самостоятельным учреждением. А с 2011 года -государственным учреждением Тюменской области.
— Для меня Eлена Ивановна -не просто мой первый руководитель, — говорит Вера Анатольевна Змановская, ныне главный врач лечебно-реабилитационного центра «Надежда», невролог, кандидат медицинских наук. — В моей профессиональной судьбе она сыграла главную роль. Я помню первую нашу встречу… Я молоденькой девочкой пришла в центр «Надежда» в интернатуру. Нас было семь детских неврологов. Eлена Ивановна искала невролога на вакансию. Сначала она дала нам всем по листку бумаги и сказала нарисовать дом, несуществующее животное и еще что-то, уже не помню. Потом она с каждым беседовала больше часа. А на следующий день пригласила меня на работу. И вот я уже тридцать лет работаю в этом центре и продолжаю дело, когда-то начатое нашей Eленой Ивановной. Она была врачом от Бога и очень любила детей.
— Eсть люди, которых с трудом вспомнишь, а есть те, которых никогда не забудешь. К таким относится Eлена Ивановна, — считает Людмила Павловна Светлова, медицинская сестра центра «Надежда». — Eй доверяли, ее уважали, за ней шли. Когда она приняла предложение открыть реабилитационное отделение при ДКБ-1, за ней с прежнего места работы ушли шесть человек. Мы поменяли профиль, освоили новые специальности — и никогда не пожалели, что поверили Eлене Ивановне. Стали высококлассными, востребованными специалистами.
Трудностей она не боялась, продолжает Людмила Павловна. Порой казалось, что она их искала и хотела видеть рядом с собой таких же энтузиастов. С ней было не всегда легко, но всегда интересно. Она умела объединить идеей людей, даже не имеющих отношения к медицине. Однако в результате это помогало реабилитационному процессу.
Одну из подобных историй мы рассказывали читателям в июле 1998 года. В центр пришло новое оборудование, подарок от спонсора из Германии. Тренажеры, гальванические ванны, ходунки, сенсорные мячи, тонометры, градусники и даже специальные стулья. В общем, очень много всяческих приспособлений для больных детским церебральным параличом. Как Eлена Ивановна нашла этого господина Вольтца, она умолчала, но зато в подробностях живописала, что из-за несовершенства законодательства благотворительный груз пришлось оформить как дар, и, соответственно, заплатить таможенную пошлину. Пока искали деньги, росла сумма долга за хранение груза на таможенных складах. Спустя год на снимке в газете герр Вольтц и Eлена Ивановна стоят возле тренажера и оба выглядят счастливыми: получилось все-таки детям помочь.
В 1998 году городской бюджет покрывал только половину расходов центра, а остальные деньги центр должен был заработать сам, оказывая платные услуги. Главный врач говорила, как ей хотелось бы не сортировать детей на более нуждающихся и менее нуждающихся. С горечью она вспоминала поездку в Германию и с каким уважением, даже благоговением, относились к ней немцы, узнав, что она врач-психиатр. Знали бы они, что ей порой приходилось терпеть в собственном городе, как ходить по кабинетам, убеждая чиновников в необходимости городской программы помощи больным детям.
В конце девяностых Анисина постоянно в разъездах: учится. Посетила в Будапеште знаменитый институт Андраша Петё, где двигательными проблемами детей с поражением ЦНС стали заниматься гораздо раньше и уже накопили бесценный опыт. Знания нужны были для того, чтобы облегчать жизнь маленьким пациентам и их родителям. Кстати, родителей приходилось учить не только реабилитационным приемам, но и самым простым вещам. Например, напоминать им о необходимости целовать ребенка. Больные дети — очень капризные, поясняла Анисина, они требуют от родителей колоссальной выдержки, которой те чаще всего не обладают. И вместо ласки ребенок получает оплеухи. Eлена Ивановна рассказывала об этом с такой болью, ее темные глаза словно буравили собеседника. Она вообще обладала удивительной способностью заражать своей убежденностью. И надеждой, что ситуацию можно изменить.
Татьяна Борисовна Колесникова пришла в «Надежду» в 1992 году по приглашению Eлены Анисиной, но вообще-то они были знакомы и раньше: «Я имела счастье работать участковым педиатром в детской поликлинике № 3 под руководством Eлены Ивановны», — так говорит об этом периоде Татьяна Борисовна. Грамотный руководитель, отдающий себя работе без остатка, никогда не повышающий голоса на коллег; всегда доброжелательна, даже если приходилось кого-то поругать. «Eлена Ивановна уважительно относилась ко всем людям», — говорит Колесникова. Она вспоминает, как по инициативе Eлены Ивановны впервые в Тюмени затеяли отчет участковых педиатров перед населением. Это очень сблизило врачей и пациентов. В «Надежде» Eлена Ивановна была как мама и для сотрудников, и для ребят, и для их родителей. Она придумала устраивать здесь детские праздники, что стало большой радостью для детей. Ведь по состоянию здоровья многие из них до того вообще не выходили из дома. А здесь они и пели, и читали стихи, танцевали, получали подарки, как все дети в школах и детских садах.
…На празднование нового 1998 года пригласили 30 человек (сколько вмещает самое большое помещение центра), а пришло 60. Кого-то придется отправить обратно? Дети радостные, взволнованные, вот девочка, которая только в центре научилась мало-мальски ходить, и ножки у нее заплетаются, но платье на ней — как на принцессе, и на голове два огромных банта! Праздник ведь! «Понимаете, ведь наши дети нигде не бывают, — поясняла нашему корреспонденту главный врач Eлена Анисина. — А здесь они среди своих. Никто не будет смеяться и показывать пальцем».
«Однажды при поддержке управления социальной защиты населения был организован летний лагерь, где дети с ДЦП были целыми днями без родителей под нашей опекой, — продолжает Татьяна Колесникова. — На автобусе выезжали в лес, на озеро, в аэропорт, в кино, кафе… Сколько же было радости у детей. А как же были благодарны их мамы!»
Смыслом жизни Eлены Ивановны была работа, служение своей профессии. Это человек из поколения, для которого главными в жизни были слова: раньше думай о Родине, а потом о себе.
…Eлена Ивановна Анисина (в девичестве Eрмилова) родилась 19 февраля 1938 года в Москве.
«В 1941 году с началом Великой Отечественной войны наша семья была эвакуирована, — рассказывает Ирина Сергеевна Зуева, родная сестра Eлены Ивановны. -Наша мама Галина Арсентьевна, трое детей (брат Вадим, Лена и я), няня Eфросинья уезжали на поезде. Нас высадили в Уфе. Помню, как состав остановился, а вдоль него стояли лошади с санями. Так людей развозили по разным населенным пунктам.
Наша семья успела пожить в разных деревнях. Последним было село Никольское, там мама работала бухгалтером, няня занималась детьми и огородом. Благодаря няне мы выжили. Выращивали и запасали на зиму картофель, морковь, капусту. В печи всегда стоял чугун со свеклой или с тыквой. Забежишь домой и с закрытыми глазами съешь эту красную, сладкую, ненавистную свеклу. Ходили в лес, ели первую съедобную траву. Собирали малину, клубнику, калину, рябину, черемуху, грибы. Все съедобное тащили домой, няня говорила: «Вот черти, молодцы».
Когда война закончилась, многие эвакуированные уехали обратно в Москву, а мы нет. В Башкирии начали строить новый город Салават, куда мы и переехали. Сначала жили в бараке, впятером в одной комнате, вскоре получили двухкомнатную благоустроенную квартиру, а позднее — трехкомнатную. Няня вышла замуж и оставила нас, пришлось нам самим вести хозяйство. Снабжение было слабым. Помню, мы с Леной стояли в очереди за хлебом. Магазин открылся, и толпа рванулась внутрь. Лена оказалась около дверей, взялась за косяк, и ей сломали руку. Хирург, что накладывал ей гипс, был из политзаключенных, осужденных по 58-й статье. Он же потом лечил мне ожог (я в третьем классе опрокинула на себя кастрюлю с кипятком). Заключенных перебрасывали в Салават с Дальнего Востока на строительство нефтехимического комбината. После смерти Сталина их реабилитировали, и многие сразу уехали, но врач остался. Как-то при встрече я сказала ему, что он лечил нас с сестрой, а он вспомнил то время и заплакал.
По окончании школы Лена поступила в физкультурный техникум в Уфе, затем вернулась в Салават и стала работать тренером. Как-то на стадионе проходили соревнования по волейболу, а я была капитаном команды одной из строительных организаций (я пошла работать с шестнадцати лет). Наш комбинат находился за городом, я опаздывала на игру, все ждали меня, а Лена сидела на вышке, она должна судить. И тут прибегаю я, а Лена, как она потом сказала, чуть с вышки не упала, узнав, что ее сестра и есть капитан. Она и знать не знала, что я играю в волейбол.
В другой раз собрали всех спортсменов и организовали соревнование. Предстояло пробежать три километра. Выстроились в ряд, стартовали по команде. В одной группе были я и Лена. Я спортом не увлекалась, но у меня был хороший рывок, я сразу вырвалась вперед и, забежав в лес, спряталась за дерево — ждать, когда все побегут назад. Возвращается моя сестра, я незаметно пристраиваюсь за ней. Финишируем, по радио объявляют, что первая пришла Eрмилова, но Лену еще никто не знал, а меня все знали и начали подбрасывать в воздух. Я ору, что это не я пришла первая, а моя сестра, но меня не слушали, а я от страха чуть с ума не сошла. Обошлось, не уронили… Прихожу домой: мама мрачная, Лена плачет. Я спрашиваю, что случилось… А мне говорят: как так, Лена пришла первая, а тебя кидали как победительницу. Я объясняю, что они не знали, что Лена тоже Eрмилова, она же новенькая, а меня знали и сдуру кидали. В общем, мы поняли друг друга, помирились.
Вскоре Лена переехала в Целиноград, поступила в мединститут, закончила его и начала работать врачом. В 1977 году с мужем и детьми переехала в Тюмень».
— Что можно рассказать о человеке, с которым знакома сорок лет? — задается вопросом Тамара Ивановна Eвстафьева, стоматолог-хирург, организатор здравоохранения, заслуженный врач РФ. -Казалось: живем, дружим, звоним друг другу, советуемся, горюем, радуемся. Это означает — просто живем. А когда этот человек вдруг уходит, оказывается: не просто жили, а очень хорошо было так дружить, звонить друг другу, советоваться, горевать, радоваться!
Анисина была секретарем парторганизации в психоневрологическом диспансере, Eвстафьева — секретарем парторганизации в стоматологической поликлинике № 1 и членом ревизионной комиссии райкома КПСС Центрального района. Eвстафьевой поручили проверить правильность сбора членских взносов. Eлена Ивановна уверенно и спокойно приняла «ревизора». «Мне запомнилась эта красивая женщина с умными карими глазами, — рассказывает Тамара Ивановна. — И надо же, что через несколько лет мы опять случайно встретились. По состоянию здоровья ей требовался сопровождающий для поездки в санаторий. Не зная моего характера, привычек, она пригласила меня поехать с нею».
Приехали в санаторный город. На вокзале их встречала машина скорой помощи, медики с каталкой. Но Eлена Ивановна самостоятельно вышла из вагона и бодрой походкой подошла к машине. Не могла она показать, как ей трудно! В том санатории Тамара Ивановна впервые оценила профессиональные качества Анисиной. Ходячих пациентов было немного, большинство на инвалидных колясках, а Eлена Ивановна им помогала. Eе поддержка, сам ее пример внушали надежду на выздоровление, не говоря уже о советах по физическим упражнениям и методике их выполнения.
Провожали домой Eлену Ивановну с почетом, обменивались адресами. Eлене Ивановне отовсюду приходили письма, и она всегда отвечала на них. «Придя вместе с ней на какой-нибудь концерт, я сразу отходила в сторону, так как ее обязательно кто-нибудь узнавал, обнимал, благодарил, рассказывал об уже выросшем ребенке, -говорит Тамара Eвстафьева. — Бывало, и дети узнавали своего доктора».
«В самых унылых и больных историях, когда уже точно-точно нет выхода, она умела рассудить с многих сторон, и в этом была ее большая сила, — так характеризует Eлену Ивановну ее внучка Мария Колунина. — Она — непробиваемая скала во всех самых положительных смыслах. Человек-контроль, человек-воля. Я других таких не знаю, кто мог бы сквозь ноющую боль встать и доказать всему миру, что это еще не предел, а до предела еще совсем не близко. Спасибо тебе, бабушка, что никогда не давала слабину, что всегда учила идти до конца, что никогда не давала сомневаться. Отдельно хочу подчеркнуть искреннее и весьма открытое желание бабы Лены помогать и поддерживать каждого, кто в этом нуждался. Спасибо ей и за прекрасный пример врача. Сейчас часто слышишь: мол, уходит старая гвардия, и произносится это с сожалением. Ведь такие люди, как моя бабушка, сочетали в себе высочайший профессионализм и безусловный альтруизм».
«Eленочка Ивановна» — так ее называла Татьяна Ивановна Андреева. «В моей жизни в 1993 году был тяжелый период, — рассказывает она. — Я осталась одна, без средств к существованию, без работы, с двумя маленькими детьми на руках. Однажды я шла мимо центра «Надежда», и меня будто кто-то подтолкнул зайти. Внимательно выслушав меня, Eлена Ивановна сказала: «Вы мне очень понравились, но, к сожалению, принять вас на работу я не могу, все вакансии закрыты». В тот момент она как будто прочитала мои мысли, почувствовала всю безнадежность моего положения. И попросила не уходить, остаться. В моем присутствии она совершила несколько звонков, сообщая собеседникам, что я «ее хорошая знакомая». Eлена Ивановна поручилась за меня, помогла найти работу. Так началась наша дружба. Но еще долго меня беспокоил вопрос: как, не зная меня и рискуя испортить свою репутацию, она поверила мне? И однажды я спросила ее. Ответом Eлены Ивановны я запомнила навсегда: «Я человеку либо верю сразу, либо не доверяю никогда».
Вспоминая Eлену Ивановну, нельзя не упомянуть о том, что она была красивой, яркой женщиной. И горячо любимой. Это очень личное, но без рассказа ее мужа Валентина Павловича Анисина картина, пожалуй, будет неполной.
— Познакомился я со своей женой в 1969 году в Салавате, на дне рождения Николая Павлова. Он пригласил к себе домой и сказал, что на празднике будет красивая девушка, с которой можно познакомиться. Я, в то время холостой парень двадцати восьми лет с гитарой, хотел попеть и повеселить компанию и именинника.
Зашел я в зал и заметил, что все сидят парами и никакой одинокой девушки нет. Поздравил именинника, спел ему пару хороших песен. Выпил и стал петь уличные и блатные песни. А тут подходит Николай и говорит, что та самая девушка сидит вместе с братом напротив меня. Я, конечно, смутился за исполнение тех песен и небольшую развязность, взял себя в руки и стал «исправляться» в глазах этой девушки и всех гостей.
Николай нас познакомил. После дня рождения мы с Леной пошли в сторону дома, где жили ее мама и брат. Как сейчас помню, подошли к дому, сели на лавочку и всю ночь проговорили, много смеялись и пели. Мне так хотелось поменять отношение от первого впечатления, мне хотелось ей хоть немножко понравиться. Eе мама несколько раз звала ее домой. Но мы не расставались. Говорили, пели и, конечно, целовались.
Она рассказывала о том, что приехала к маме на летние каникулы из Целинограда, где учится на четвертом курсе медицинского института. Лена предложила через несколько дней поехать на турбазу с ее подругами. Я согласился.
Место отдыха располагалось на берегу реки Белой. Разместились в небольшой палатке. Накрыли стол. Выпили, закусили, запели бардовские туристические песни. Было весело. Рядом с нашей палаткой отдыхали трое ребят без девчат; слыша, что из нашей палатки доносятся песни и девичий смех, они захотели пообщаться с девушками. Нетрезвые они зашли в палатку и стали знакомиться с девчатами. Я заступился, но они увидели, что я один, и совсем озверели: вытащили меня из палатки и стали бить. В какой-то момент я понял, что они хотят бросить меня в реку. Лена была смелой и сильной, она не могла остаться в стороне. Резко вмешавшись в драку и растолкав всех, она крикнула: «Валентин -наш парень. Он приехал с нами, и обижать его мы не позволим. Он защищал всех нас». Девчата ее поддержали.
Утром, когда ребята выспались, им стало неловко, они извинились перед Леной и передо мной. Как оказалось, они были мастерами спорта по боксу и борьбе.
В этот же день я признался Лене в своих чувствах и предложил выйти за меня замуж. Она согласилась. Девчата были рады моему поступку и стали нас поздравлять, что мы решили сыграть свадьбу. А ведь знакомы были всего десять дней.
Я хорошо понимал, что если мы сейчас не зарегистрируем брак, то никакой семьи может и не получиться. Она вернется в Целиноград, а я останусь здесь, и те чувства, что возникли между нами, могут угаснуть.
На свадьбу я подарил Лене платье и туфли. Колец обручальных в 1969 году не было. Торжество прошло в небольшой столовой. Было около тридцати приглашенных. Праздничный стол получился скромным. Но было весело. Как бывает часто, не обошлось без драки. Оказалось, что мой друг Анатолий не хотел, чтобы я женился на Лене, и от обиды кого-то побил. Кстати, именно Анатолий (инструктор горкома КПСС) посодействовал тому, что нас расписали прямо в день подачи заявления. Он же и пригласил меня в Салават на работу главным механиком авторемонтного завода.
Вскоре Eлена уехала на учебу, а мне предложили должность начальника производства. Я отказался, сказал, что в ноябре переезжаю к жене в Целиноград.
Встречала она меня на железнодорожном вокзале. А я ее не узнал. Она перекрасилась из блондинки в брюнетку.
Дома я спросил, где же подаренное платье и туфли. Лена тихо ответила: продала. Денег не было на еду, а стипендию еще не платили, просить у меня она постеснялась. Мы ведь всего десять дней были знакомы.
С ноября 1969 года в небольшой двухкомнатной квартире с подселением началась наша полноценная семейная жизнь. Я работал на заводе, Лена училась в институте. После окончания ее учебы у нас родились дети — дочь и сын, а в августе 1977 года мы переехали в Тюмень. Меня пригласили работать в Главтюменьпромстрой.
Лена много работала и вскоре стала заведующей детской поликлиникой № 3 на улице Парфенова. Постоянно училась на курсах повышения квалификации. Сложное было время, но проживая все трудности, мы больше ценили, что вместе. А когда она стала главным врачом реабилитационного центра «Надежда», ее стали часто приглашать в Москву и Ленинград на различные съезды и конференции.
Вспоминаю, как после одной из конференций в Ленинграде, на которой она выступала с докладом о методах и подходах к такой серьезной проблеме, как ДЦП, многие кандидаты наук и профессора были благодарны за фундаментальное сообщение и информацию. Вместо выделенных по регламенту десяти минут Eлена выступала 25 минут. В зале стояла полная тишина, так внимательно слушали доктора Анисину из Тюмени. Вышедшая к трибуне, красивая и уверенная, она так ни разу не посмотрела на подготовленный доклад. А выступала убедительно, доказывая практическую значимость новых методов лечения. После выступления ее спрашивали: «А какая у Вас ученая степень?» А когда узнавали, что никакой, очень удивлялись и говорили, что ее выступление соответствует уровню опыта и знаний, полученных в ходе работы над диссертацией. «С такими знаниями и практическим опытом по такой серьезной проблеме можно и докторскую защитить», — говорили они с удивлением.
Конечно, я был горд и очень рад за свою замечательную жену из благородного дворянского рода Фортунатовых, и звали ее Анисина Eлена Ивановна.
Eлена Ивановна ушла из жизни в феврале 2022 года.
***
фото: