Творческая дача Сергея Ханина
— Здесь был участок Виктора Eгорова, и стояло что-то вроде чума, там Николая Рачкова, наискосок дача Богдана Логинова, мы в бильярд с ним играем, вон ту Ваня Камельских продал, своими руками построил, а сам я у Ивана Трацевского дачу купил. Ой, я же бабочку не надел, галстук не погладил!
Сергей Ханин в своем дурашливом репертуаре. До сих пор за ним держится репутация простоватого и немного хитроватого шукшинского мужичка, которую он обрел в годы работы в газете «Тюменские ведомости» в период ее расцвета.
«Я вообще в журналистику пришла из-за Ханина, — откровенничаю я с соседкой своего героя Майей Ромашевой, дочерью Валентина Самойлика. — Так впечатлилась, как он ел сырых кур, на кладбище ночевал, с Артуром Кабаневским милостыню просил… В двенадцать лет я думала, какая же у журналистов захватывающая жизнь!
«И мы с подругой фанатели от этого дуэта, — отвечает Майя. -Как от рок-звезд, страна в девяностых проходила пубертатный период, и мы тоже, Сергей с Артуром такие свободные, наглые, разухабистые… скажи мне кто тогда, что он будет нашим соседом по даче, я бы не поверила.
Вместе мы идем на экскурсию по участку Ханина, и первое, что бросается в глаза — высоченные пушистые пихты.
— Веники, наверное, шикарные, -выдаю я.
— Да, вся улица вязала, пока забор не поставили, — Ханин скор на ответ. — Участки здесь выдавали писателям и журналистам, в массе своей они народ ленивый, поэтому деревьев много, их не выкорчевывают, чтобы место под грядки освободить, березы вон какие поэтические, до неба. Раньше еще, помню, домики типовые ставили, их изготавливал в восьмидесятых годах моторный завод и продавал за одну тысячу рублей. Не падайте только от нашего бардака, — предупреждает он.
— Ну, не настоящие мы дачники, — продолжает Сергей Николаевич, переступая через доски (вниз, вниз гвоздями). — Днем вместо того, чтобы сделать что-то полезное, два часа сидел и слушал, как падают яблоки, как каркают вороны, как поезда проходят, они утром и вечером по-разному стучат. Доску для рисования на помойке нашел, внуки балуются, это матрас, можно постелить, конь — его сжечь надо, но жалко, коврик с кошками. Это цепь для красоты. Это весы, я себя взвешиваю перед походом в лес за грибами — и потом снова, чтобы узнать, насколько я похудел от страха, что медведя встречу. Это рога — мои собственные, не подумайте плохого. Табуретку вот нашел, она сломанная, но сделанная на совесть еще сталинскими мастерами. Часы не идут. Что еще вам показать? Картошка вот растет. Мы поздно сажаем, поэтому у всех жук колорадский пасется, а у нас нет. Так вот, однажды мы с женой в метель картошку выкапывали. Под покровом ночи, стыдно же, по колено в снегу, выкапываем, значит, картошку. Жена в теплице от ветра спряталась, обтирает клубни. Картошка все равно сдохла, у меня все дохнет.
— Я смотрю, у вас и из подсолнуха семечки птички выклевали?
— Сидел намедни на лавке, прилетел дрозд-рябинник — здоровый такой, цветастый, я думал, попугая кто-то потерял, — шутит Сергей. — Мы раньше к Богдану ездили, костры, песни, весело, нравилось место дичью своей, а денег не хватало. На берегу нашего котлована в «Леснике-2» за домик хотели сто двадцать тысяч рублей. Тогда с пейджерами ходили, я дал свой номер, и соседний участок мне предложили уже за девяносто. Но они полубандюганы были. Потом дедушка семьдесят за домишко просил. Eще один — за пятьдесят. И вот Ваня Трацевский говорит: да бери у меня за сорок тысяч. Так мы тут и обосновались.
Идем дальше, участок немаленький — одиннадцать соток, кругом арт-объекты: бутылки, вазы, старая люстра, швейная машинка, мишка из бетона, они расставлены прямо на земле, не хватает только скелета из кабинета биологии. Жена Сергея Татьяна тоже человек с творческой жилкой, она учитель рисования и мечтает когда-нибудь нестандартно оформить любимую дачу.
— Тут гнездо осиное висело, круглое, будто земной шар, когда я ос изводил, они истребителями на меня летели, — машет руками над головой Сергей. — Вот трогаешь ос, мешаешь им, и они готовы жизнь отдать, чтобы меня, врага своего, убить. А когда я варенье ем — ничего, ни одна оса, что надо мной кружит, меня не кусает. На каком-то своем осином уровне она понимает: я к тебе лезу, и ты в своем праве: или в гости меня зови, или гони меня. Так и люди жить должны, — философски заключает Ханин. — О, господи, да я за двадцать лет жития в этом году первый раз жене грядки сделал!
На даче два небольших домика: совсем старенький и новый. Старенький надо бы снести, но рука не поднимается, а еще Ханин на втором этаже хранит дорогие сердцу издания.
— Дочь говорит: избавься от книг, отнеси в библиотеку! — жалуется он, когда мы поднимаемся по хлипкой лестнице снаружи дома. — Люди будут читать, все польза, и ты сделаешь первый шаг к очищению души и мозга. А я психологически не готов. Сам понимаю, что физически уже не прочту. И дети мои плохо читали, и внуки одним ухом слушают, а вторым им нафиг не надо. И все равно не могу книги отдать.
Вот она, святая святых, ханинский укромный уголок: детективы, подшивка журнала «Крокодил», тюменские газеты, карта России, книга «Все виды современного оружия», словарь эзотерических терминов.
— Вы на раскладушку присаживайтесь, — приглашает хозяин. -Холодно — тулупчик наденьте, на память остался, я один такой продавал у выставочного зала, там ко мне подошли из подворотни юные рэкетиры: с тебя пять штук! Какие пять штук? Я этот эпизод потом в ведомостях описал. «СПИД-Инфо» есть подшивка, мы с Артуркой в складчину покупали, один номер он, следующий — я. Кирзовые сапоги отцу Виктора Петровича Логинова принадлежали (главный редактор «Тюменских ведомостей» —E.М.), он учительствовал с женой в Сорокинском районе. Дача -отдушина моя, и жена от школьных уроков сюда рвется. Кресло старенькое сюда приволок из редакции. Мечтал, что писать буду, в окошко глядя, но пока это так мечтой и остается.
Читателям наверняка интересно, как сложилась судьба Сергея Ханина после того, как «Тюменские ведомости» приказали долго жить. Он работал на стройках в разных уголках страны и написал книгу «Записки работяги», которую помогла издать «Тюменская губерния». Сейчас его должность звучит так: лектор-искусствовед санатория «Тараскуль». Подрастают обожаемые внук и внучка. Про дедовского любимца тоже вышла книжка «Мой внук Степашка».
Сегодня жанр «дурацкий репортаж», который воплощали на страницах «Тюменских ведомостей» Сергей Ханин вместе с напарником Артуром Кабаневским, незаслуженно забыт. Хотя, по мнению Виктора Логинова, во многом именно их творчество обеспечило популярность издания, которое распространялось в девяностые годы тиражом в 100 тысяч экземпляров.
***
фото: Сергей Ханин возле бани.