Землю в Гренаде — отдать?
То, что я собираюсь написать, вероятно, не понравится никому. И у меня самого вызывает некоторые сомнения. Но — «мужик, что бык — втемяшится в башку какая блажь, колом ее оттудова не выбьешь…»
Итак, спрашивается вопрос: сколько в России государств? Одно или почти девяносто? Подозреваю, что гораздо больше одного.
Признаюсь, в последние годы, прокладывая традиционный отпускной маршрут, я стараюсь обогнуть ближайший к нам областной город Курган по окружной дороге. Мне отчего-то неловко. Неловко видеть облезлые дома, давно не знающие не только капитального, но и даже косметического ремонта. Неловко привычно отмечать давешние выбоины на центральных улицах. Неловко смотреть на курганский транспорт и бедно одетых жителей.
Я понимаю, что дело не в том, что Курганская область населена исключительно ленивыми и ни к чему неспособными гражданами. Просто боженька и совнарком в тридцатые-сороковые годы так распорядились, что все будущие блага в виде несметных количеств сладкого для мировой экономики углеводородного сырья оказались за чертой бывшей Челябинской (до 1934 года), а затем и Курганской области.
И теперь Тюменская область с входящими в нее автономными округами живет довольно сносно, а наши ближайшие соседи по географической карте и Уральскому федеральному округу — увы, нет. И не только соседи-курганцы считают рубли до очередного бюджетного года. Немногим лучше, а, может быть, и хуже в так называемых депрессивных регионах, которые и являются, собственно, местом, «откуда есть пошла Русская земля». Мне приходилось видеть ужасающую бедность на Смоленщине. Ничуть не лучше и в Ярославле, который был некогда столицей северного княжества, куда бедным-то родственником входила нынешняя столица России…
Моя мысль понятна? Eсли у нас единое государство, то не должно быть столь разящей диспропорции между регионами. А если их на российской территории — девять десятков, тогда хотелось бы понять, что же их удерживает сегодня вместе, когда нет всесильной партии, всемогущей армии, духовно монолитной общности, называемой «советский народ» или еще как-нибудь?
Мы как-то подзабыли, наверное, что нефтегазовый комплекс, энергетическое сердце нашего государ-‘ ства, строила вся страна. Что были студенческие строительные отряды (кстати, главным образом, украинские). Что с нескольких комсомольских съездов отправлялись в Тюменскую область всесоюзные ударные отряды. Из Волгограда посылали буровые установки, а из Набережных Челнов — грузовики. Кстати, до начала нефтегазового освоения каждый третий житель Ханты-Мансийского округа был из раскулаченных крестьян, сосланных именно из деревень нынешней Курганской области.
Я не отделяю себя от тех, кто радуется замечательным тюменским дорогам (хотя пресса сообщает, что в целом по стране дорожное строительство за последние годы резко сократилось). Я, как и вы, любуюсь новыми зданиями, игрой иллюминации на праздничных улицах (о бешеном московском неоне я уж и не говорю, но пусть он будоражит мысль москвичей!). Но что-то меня беспокоит. Наверное, это — расслоение страны не только по вертикали, но и по горизонтали. Расслоение, разрушающее связи в государстве.
Когда-то украинский (или какой-нибудь еще) хлопец хату покинул, ушел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать. Наверное, было что-то такое в национальном характере, что заставляло беспокоиться не только о том, что находится в собственной хате. Не знаю, возможно, сейчас гренадские крестьяне решили свои проблемы. Кто и как решит проблемы наши, кто и как сбалансирует территории-доноры и территории депрессивные? Я не знаю. Но Курган почему-то объезжаю стороной.