Фа диез и другие
Не существует правильного или неправильного способа воспринимать музыку. В этом смысле она напоминает поэзию — каждый понимает ее по-своему. Я слушаю концерт Антонина Дворжака для виолончели с оркестром си минор. Мне кажется, что место действия — сказочный лес ночью, а главные герои — феи и русалки. Открыла я этого композитора после встречи с Армине Назарян, лауреатом международных конкурсов, концертмейстером группы виолончелей Тюменского филармонического оркестра и художественного руководителя группы виолончелей «Триумф».
— Это прямо мой концерт по духу! — говорит Армине. — Он как саундтрек к моей жизни. И когда я играю последние ноты — фа диез, си, — они тянутся, тянутся, потом идет кульминация. Это как конец, но светлый конец, то есть герой прожил правильную и красивую жизнь. Хотя Дворжак писал его своей возлюбленной, с которой он не мог быть вместе, потому что женился на ее сестре. Когда он писал этот концерт, узнал, что его возлюбленная заболела и умирает. В нем он прощается с ней. Я тоже каждый раз прощаюсь, конечно, не с ней, а с чем-то своим.
Армине Назарян похожа на свою виолончель: нежная, но сильная, хрупкая, но отважная. Все в ней говорит об этих изящных крайностях. Густота виолончельного тембра будто отражается в ее карих глазах. Армине — выпускница Уральской государственной консерватории имени Мусоргского, класса заслуженного деятеля искусств РФ, профессора Клишина. Играть на виолончели она начала еще в Армении и продолжила в Eкатеринбурге, куда они переехали по работе отца. Он тогда сказал, что музыка — универсальный язык. И для маленькой девочки виолончель стала не просто средством общения, но частью ее души.
— Я замечаю за собой, что говорю о ней в женском роде, называю «моя хорошая». Для меня инструмент — живой организм, который меня чувствует. И я, честно, свой инструмент даже никому не даю. Потому что сколько раз было, когда просили попробовать, я разрешала, и после этого у меня было ощущение, что инструмент капризничает. Кто-то со стороны может сказать, что это предрассудки, но мне так комфортно. Она — моя энергетика, часть меня.
Инструмент Армине, между прочим, мудрый и избирательный, ведь ему уже три века — было время набраться опыта. Интересно, что первая виолончель была изготовлена в XVI веке, инструмент Армине в XIX, то есть, через три века, а сейчас XXI век: еще три века спустя. Виолончель ей подарил папа в 1999 году, купил ее в Армении.
— Он звонит и говорит: «Дочка, я тут видел виолончель, вроде ничего». А у меня папа не имеет никакого отношения к музыке, он человек военный. И раньше не было телефонов, чтобы записать и отправить видео. В общем, он купил, привез. Сначала я не почувствовала разницу с фабричной, на которой играла до того, но потом показали ее мастеру. Он нам и сказал, что инструмент XIX века, сделан был, скорее всего, во Франции.
С тех пор Армине и ее антикварная виолончель неразлучны.
— Eсли бы ваша виолончель могла разговаривать, что бы она рассказала о вашем пути как о пути музыканта?
— Наверное, что она меня мучила, — смеется Армине. — У нас интересные отношения, потому что я всегда много занималась: подготовки к конкурсам, выступлениям требуют ежедневных занятий. Чтобы что-то получалось, нужно всегда работать. Само никогда не получится. Возможно, я ее эксплуатирую. А уже после всегда вознаграждение — небольшой отдых друг от друга.
Бывали и случаи, когда виолончель падала. Для музыканта это трагедия. Любой ремонт может повлиять на звучание инструмента, это как хирургическое вмешательство с долгим процессом восстановления.
— У вас есть любимая нота?
— Мне кажется, остальные ноты обидятся, если я кого-то выделю.
Выбрать что-то любимое всегда сложно, музыканты, по словам Армине, каждый раз влюбляются в произведение, которое играют, иначе получится неискренне.
— Eсли мне не нравится музыка, значит, я ее не прочувствовала и, следовательно, дальше работаю над этим.
Но свое предпочтение виолончелистка отдает романтикам.
— Я сама романтик. Думаю, что в романтизме можно более доступно выразить то, что чувствуешь. И слушателю проще понять. Шостакович — другое настроение, к которому не каждый готов. Он эмоционально сложный, и его тяжело играть, потому что его музыка отнимает много энергии, в том числе физически.
Помимо того, что за сезон надо отыграть десятки симфоний разных эпох, во время игры Армине предпочитает не смотреть в ноты и заучивает свои партии наизусть.
— Мне нужно быть на сто процентов уверенной в тексте, чтобы я могла реагировать на жесты дирижера. Мне так комфортно, потому что нужна позвоночная связь, а если ты смотришь в ноты, в таком случае ты уже не можешь контролировать то, что происходит рядом.
К концертам виолончелистка готовится, как она это называет, «по факту». Время подготовки зависит от сложности программы. В целом у них идет расчет на три-четыре репетиции с оркестром. Но в самой филармонии она занимается редко.
— Я всегда забираю виолончель домой — опять-таки потому, что это часть моей семьи, она должна быть всегда со мной.
— Соседи не жалуются?
— Мне всегда везло с соседями. Обычно они говорят: «Играйте погромче, чтобы мы лучше слышали» или спрашивают: «В какой комнате вы занимаетесь? Я бы сидела рядом». В предыдущей квартире, в которой мы жили, соседка сверху ходила на все мои концерты и концерты филармонического оркестра, даже когда мы переехали. Было приятно.
Помимо того, что Армине — концертмейстер группы виолончелей, в которую, к слову, входит семь музыкантов (и не хватает еще как минимум двоих), она также художественный руководитель ансамбля «Триумф».
— Мы долго думали над названием, а одна из программ называлась как раз «Триумф виолончели». И мы решили: почему бы не оставить это название? Оно такое изящное, красивое.
Армине работает в филармонии с момента создания оркестра. Все совпало: замужество и переезд в Тюмень, декретный отпуск, после которого Армине начала колебаться, продолжать ли профессиональную карьеру, и тут новость о создании оркестра.
— Eсли бы вы могли взять вашу виолончель и путешествовать во времени, куда бы отправились?
— Я бы хотела, наверное, вернуться в детство, в 90-е. Сильно далеко не хочу возвращаться.
— Какой бы совет вы дали себе маленькой?
— Не волнуйся, все равно все будет хорошо.
— Думаете, вы маленькая поверили бы себе взрослой?
— Я думаю, что поверила бы.
Переезд в другую квартиру — одно из самых стрессовых событий в жизни, а смена страны — тем более. Армине была в начальной школе, когда это произошло, и мама девочки настояла на том, чтобы дочь сохранила свою культуру.
— Мама всегда говорила, что я никогда не должна забывать свой родной язык, а для этого нужно читать. Она доставала сборник стихотворений армянского поэта Ованеса Шираза и говорила: «Знаешь, у меня сегодня голова болит. Вот как ты прочитаешь, мне сразу полегче становится».
Поэтому, конечно, армянское наследие повлияло на ее игру и видение музыки. Как-то раз к ним приехал симфонический оркестр, музыканты из которого на репетициях играли вполсилы.
— Я говорю, давайте, может, играть более активно? Потому что я все время играю с отдачей, даже на репетициях мне надо выкладываться. На что мне ответили: «Понятно, в вас же кипит кровь». Ну, возможно. Мы же армяне, люди с Кавказа, все очень темпераментные.
Мне это удивительно, потому что, на мой взгляд, Армине такая утонченная, что сложно представить, как у нее хмурятся брови и дерзко сверкает взгляд. Возможно потому что я не слышала, как она играет музыку армянских композиторов, что, кстати, делает регулярно, в том числе и в филармонии.
— Я уже не отделяю русскую музыку от армянской, потому что это тоже часть меня, потому что я много лет живу в России и исполняю произведения русских композиторов. Мне это близко, я понимаю эту музыку, она для меня стала родной.
— Получается, музыку не каждой страны можно понять?
— Допустим, музыку немецких композиторов можно прочувствовать, но быть уверенной в своей интерпретации я полностью не могу. Даже несмотря на то, что стараюсь изучить особенности страны и получить историческую справку о композиторе.
Мы встретились ближе к вечеру и, несмотря на теплую погоду, небо заполняли тучи. Но к концу нашего разговора вышло солнце, и нам обеим показалось, что это к чему-то хорошему. В общем, попрощались на светлой ноте, все, как в любимом концерте для виолончели с оркестром Армине.
P.S. Армине Назарян выражает особую благодарность главному дирижеру Тюменского филармонического оркестра Юрию Медянику за то, что в прошлом году ей выпала честь исполнить концерт Антонина Дворжака для виолончели с оркестром си минор, которым дирижировал Владимир Ланде. А следующий концерт «Триумфа» пройдет 27 июня в Арт-кафе, где они будут играть программу «Рок-концерт».
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: