Катынь и страхи ГВП
На днях Хамовнический суд поддержал действия Главной военной прокуратуры, которая отказалась рассматривать вопрос о политической реабилитации 14 542 польских военнопленных, расстрелянных в 1940 году в Катыни.
Таким образом, «катыньский вопрос», доставшийся нынешнему веку от века двадцатого, по-прежнему остается открытым.
По-прежнему непонятно, почему история, которую уже никто не оспаривает, не может прийти к своему логическому завершению?
По-прежнему непонятно, чего еще боится Главная военная прокуратура, уже дошедшая в рассекречивании этого дела от буквы «а» почти до самого конца алфавита?
Никто уже не пытается утверждать, будто польских офицеров в Катыни расстреляли гитлеровцы, как твердили советские власти с 1943 по 1990-й годы. Давным-давно обратились в прах и те, кто отдал преступный приказ, и те, кто его исполнил. А может быть, ГВП беспокоится, что мир ужаснется, если узнает подробности о Катыни?
Но чем можно испугать тех, кто пережил двадцатый век – с Колымскими рудниками, с бомбой, брошенной на Хиросиму, с Майданеком и Освенцимом, с абажурами из человеческой кожи, с депортацией целых народов, с людоедством в изголодавшихся ссыльных поселках, с ленинградской блокадой, с ночными «воронками» в столице и на окраинах страны?
Поведение ГВП понять нельзя, а ее собственные объяснения, которые, ссылаясь на адвокатов, представлявших в суде родственников катыньских мучеников, цитирует газета «Коммерсантъ», смехотворны.
Например, что «уголовное дело прекращено за смертью виновных». Или – «что трупы (дважды эксгумированные – сначала немцами в 1942-м, а потом комиссией академика Бурденко в 1943-м. – Авт.) не идентифицированы, значит, нельзя никого реабилитировать». Или – «что нет документальных свидетельств, что к польским офицерам применялись репрессии»…
Но до сих пор продолжается реабилитация жертв массового террора в нашей стране. Она продолжается, хотя виновные – Сталин, Берия, Ежов и более мелкие палачи – давно мертвы. Она продолжается, хотя трупы расстрелянных в Тюмени не идентифицированы (а как их идентифицировать, если на этом месте построены склады строительной фирмы «Зодчие», а теперь еще и рынок?). Она продолжается, потому два президента – Горбачев (1989) и Ельцин (1991) сделали законом реабилитацию жертв внесудебных расправ. Продолжается реабилитация высланных, сосланных, интернированных, хотя большинству из них удалось выжить.
Предположим, что из засекреченных дел (до сих пор остаются секретными 116 томов, в которых похоронена катыньская трагедия) станет ясна процедура самих расстрелов. Что, например, поляков не вывозили куда-то, как это показано в фильме Вайды, а в излюбленной энкаведешной манере стреляли в подвале. А уж потом везли на дачи НКВД, где и закапывали. А разве в Тюмени поступали не так? И в Тобольске? И в Салехарде, где по случаю зимнего времени расстрелянных хоронили прямо под сценой милицейского клуба? И в Ханты-Мансийске?
Наша страна не живет в пустоте. Она окружена соседями, которые, похоже, тоже никуда не собираются переезжать со своей земли. С соседями лучше жить мирно и дружно.
Вот только память… Я имел возможность убедиться: каждое новое польское поколение вырастает с мыслью о Катыни и о несправедливости, совершенной много лет назад. В 1989 году группа тюменских журналистов посетила школу в польском городе Лешно. Первый вопрос, который был нам задан школьниками: что мы знаем и что думаем о Катыни?
Рано или поздно катыньское дело будет открыто полностью. Ведь секретные хранилища сами извергают из своих недр дела о преступлениях, которые не нужны будущему. Почему мы должны оставлять кровавое наследство палачей нашим потомкам и вынуждать их расхлебывать грязную кашу, к которой они не имеют никакого отношения?