Битвы сорок второго голо на Волхове
80 лет назад под Новгородом у небольшой деревни Мясной Бор произошло сражение, которое в истории Великой Отечественной войны старались не вспоминать.
Наступление
5 января 1942 года Ставка приняла решение о всеобщем наступлении от Баренцева до Черного морей. Против этого плана высказались генерал армии Жуков и Вознесенский, 1-й зампред правительства, отвечавший за производство вооружения и боеприпасов. Но их доводы, что войска еще не располагают достаточными ресурсами для столь масштабных действий, не были приняты во внимание. В числе задач, которые требовалось решить соединениям только что созданного Волховского фронта, было деблокирование окруженного Ленинграда. В состав фронта вошла и 26-я резеовная армия, переименованная во 2-ю Ударную.
7 января 1942 года. …2-я Ударная армия, не закончив сосредоточения, перешла в наступление, которое не принесло успеха. Командарм Соколов был отстранен. Eго место занял Клыков. На рассвете 13 января войска фронта двинулись вперед. Среди тысяч бойцов и командиров — Иван Дмитриевич Никонов из села Березово Ханты-Мансийского автономного округа. Потом он вспоминал:
«…Меня после окончания радиокурсов в Новосибирске назначили командиром взвода роты связи 1267-го полка 382-й стрелковой дивизии, сформированной в Красноярском крае… Мы, связисты, шли вместе с пехотой. До переднего края противника было около 800-1000 метров. Глубокий снег, особенно в долине реки, мороз до 30 градусов, сильный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь. Пространство до рубежа атаки пришлось преодолевать ползком…»
24 января. 2-я Ударная прорвала немецкую оборону и устремилась к Ленинграду. Приказ «Вперед, только вперед!» — привел к образованию территории площадью три тысячи километров с узкой горловиной в месте прорыва. Этот четырехкилометровый коридор от деревни Мясной Бор — единственный обеспечивал снабжение наступавших частей. Немцы пытались его перекрыть, а мы отстоять и расширить. Только за январь 1942 года общие потери Волховского фронта составили — 73028 человек.
Никонов: «…Пополнение маршевыми ротами и батальонами поступало в нашу дивизию непрерывно и так же быстро перемалывалось в наступательных боях. Люди приходили разные. В основном из Сибири и Татарии, но были и казахи, и узбеки, и таджики… К холодам не приспособленные, пожилые и, видно, верующие…»
Для пополнения 2-й Ударной армии направили восемь стрелковых бригад из курсантов военно-пехотных училищ Приволжского и Уральского военных округов.
Никонов: «…Помню, пришли на передовую три лыжных батальона — двадцатилетние рослые крепкие парни в белых маскхалатах. Сразу рванули в атаку, а через полтора часа из них почти никого в живых не осталось — противник косил, как траву. На этом наступление выдохлось.»
Окружение
9 марта. В штаб Волховского фронта прилетели Ворошилов, Маленков, зам. наркома обороны по авиации Новиков и генерал-лейтенант Власов, назначенный заместителем командующего фронтом. В подмосковных боях Власов командовал 20-й армией, был награжден орденом Красного Знамени и заслужил особое расположение Сталина, который рассчитывал возобновить наступление на Волхове. А 19 марта немцы перекрыли горловину нашего прорыва..
Никонов: «…Из-за отсутствия боеприпасов мы не могли оказать сопротивления и бродили по лесам и болотам. Впереди -разведка, за ней — командир полка, следом — все остальные. Многие спали на ходу. Продуктов не было. Силы иссякли. Когда появлялась возможность, разводили костер, но бойцы настолько перемерзали, что, греясь, не ощущали огня — загоралась одежда, тлели валенки… Eли все, что попадет. Лошадей перевели на мясо, потом принялись за кожаную утварь. В моей группе осталось десять бойцов, а тут дали пополнение — семерых. И патронов пять штук на каждого. После этого приказ — наступать! Утром двинулись вперед, но немцы ответили таким огнем, что сразу нас к земле прижали. Почти все, кто рядом со мной находились, погибли. Правда, у меня одно перед ними преимущество — работал на Севере, в Березово, и я легче, чем мои товарищи, переносил холодную зиму 1942 года. …Потом весна началась: дружная, теплая. Все кругом зазеленело. Жить хочется — мочи нет!»
20 марта в окруженную армию прилетел генерал-лейтенант Власов.
Никонов: «…Собрал оставшихся в живых командиров. «Немец, -сказал, — закрыл наш прорыв глубоко, и обратного хода нет. Условия у нас тяжелые: болота засасывают, питание плохое. Что-либо предпринять без директивы Ставки мы не можем. На других фронтах тоже тяжелая обстановка, поэтому подкреплений не ждите, стойте здесь насмерть». Вот мы и стояли».
16 апреля. Мерецков, командующий фронтом, доложил Сталину: «2-я Ударная совершенно выдохлась и в имеющемся составе не может ни наступать, ни обороняться. Eсли ничего не предпринимать, то катастрофа неминуема». В ответ было сказано, что «за судьбу армии он может не беспокоиться». Мерецков получил новое назначение, а Волховский фронт вошел в состав Ленинградского фронта.
Потери Волховского фронта за март составили 40679 человек.
Никонов: «…Людей на позициях оставалось все меньше. Приходилось рассредоточивать бойцов, создавать видимость крепкой обороны… Но вот совсем тепло стало, а на нас одежда зимняя. Не мылись полгода. Вшей расплодилось столько… Потом комары появились — болота же кругом. Окоп не выроешь — небольшая ямка сразу водой заливается. И мухи от тысячи разлагающихся на солнце трупов. Там все болота ими завалены».
13 мая член Военного совета 2-й Ударной армии Зуев доложил о безвыходном положении армии и вернулся с приказом об отводе войск к деревне Мясной Бор.
Прорыв
В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации сохранилось донесение Власова от 21 июня 1942 года в штаб восстановленного 6 июня Волховского фронта: «Войска армии три недели получают по 50 грамм сухарей. Последние три дня продовольствия совсем не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены, наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет».
Никонов: «…Надо прорываться из окружения, да как: патронов мало, из оружия — ручной пулемет да винтовки без штыков. В полку ни орудий, ни минометов. И гранат с самого начала боев не было. А как бы они пригодились… Все-таки двинулись перебежками: три шага вперед -и за кочку. Ранило Трофима Шишкина, земляка из Тобольска. Пуля пробила грудь навылет, крови почти нет. Спрашиваю: «Как себя чувствуешь?» «Ничего, — отвечает, — не бросайте, пойду вместе со всеми». А тут бомбежка началась — самолеты волна за волной. Бомбы рвутся глубоко в трясине, будто леший ухает. Мы прячемся в воронках. Некоторые бойцы, обессилев, умирают. Вижу: зрачки закатились — конец! Кругом трупы, кучи брошенных винтовок. У ручного пулемета двое шевелятся: один длинный, рыжий, в веснушках, такой запоминается. Другой неприметный. Я им: «Забирайте пулемет и вперед!» Пулеметчики отказываются: сил, мол, нет, не можем. Взвожу затвор автомата: «Можете!». Пошли. Кое-как догнали своих. Слышим стрельбу за немецкими позициями, там наш внешний фронт. Последний рывок! Сплошная стена огня, грохот взрывов. Я до наших метров пять не дошел, упал, дышать не могу. Бойцы стащили меня в окоп, дали маленький сухарик. Кое-как оклемался. Из котла 25 июня вырвалось больше полутора тысяч человек, а из нашего полка -около двадцати».
От автора.
В 1989 году по воспоминаниям Никонова, записанным мною и опубликованным в «Тюменском комсомольце», Артур Валерьевич Ольховский разработал первый поисковый маршрут в Мясной Бор.
Спустя полвека в новгородских лесах и болотах тюменские поисковики узнали правду о битве на Волхове.