Из всех искусств для нас важнейшим является кино? Базара нет!
Вчера я проезжал мимо одного из тюменских «приличных домов». По улице Урицкого. Нормальная картинка — несколько подростков собрались в кружок. Но только вот позы… Сидели они на корточках, как сиживали расконвоированные заключенные — в поселке, где я когда-то жил, находился лагерь общего режима…
Общество тревожится по поводу криминализации нашей жизни. Полномочный представитель президента, выступая в Тюмени, называет эту проблему в числе первых. Мне думается, что наиболее опасно даже не то, что мы видим сегодня, а то, что страна как будто программируется, надеясь и дальше сожительствовать с криминальным миром.
Мне кажется, что мы сами делаем все, чтобы в нашем сознании этот мир криминала воспринимался как нечто нормальное. Чтоб он был частью нашего общественного сознания.
Прежде всего — язык, речь. Речь так пластична, так подвижна, «гигроскопична», с такой легкостью впитывает в себя все, что в нее приносится, как в штукатурку въедается запах сгоревшего обеда.
Eсли вы читаете современные книжки (необязательно популярную Маринину, но и что-нибудь более серьезное), вы не можете не заметить, как для вящей достоверности господа литераторы оснащают речь своих героев воровской лексикой. И вор-герой, и герой-мент, и «новый русский», и ученый-атомщик, и трибун-политик, — одинаково и естественно говорят так, как приличные люди прежде не считали возможным.
Перемножьте слова из новых книжек на тиражи и вы увидите, как квинтэссенция народной культуры, средоточие народного духа насквозь пропитываются не языком Пушкина, а языком пахана. Представим себе, что пройдет лет двадцать или сорок и первыми словами младенца станут выражения, которые до сих пор скрывались в известном сборнике Флегона «Beyond the russian dictionary» («За пределами русских словарей»). В советские времена (словарь опубликован в Лондоне в 1973 году) книга служила пособием для иностранных специалистов, командированных на наши стройки. В середине 90-х Flegon’s dictionary был издан в Новосибирске, причем весьма стыдливо -без выходных данных.
Прежде, когда Советы казались незыблемыми, тот же Флегон с надеждой писал в предисловии, что «может быть, при коммунизме ругательства выйдут из употребления, но в настоящее время ни один нормальный русский не считает возможным построить коммунизм без ругательств». Вместо коммунизма мы теперь строим, очевидно, капитализм. Это стало причиной расширенной криминальной атаки на словари?
Можно утешиться (и профессор Дворцова подтвердит — на стр. 2), что число читающих книги не возрастает по экспоненте. И только поэтому обвального внедрения арго в наш язык не произойдет. Когда бы не правота еще одного классика, классика марксизма-ленинизма. Он еще на заре бывшей эры сказал, что из всех искусств для нас важнейшим является… Правильно, кино. А теперь посмотрите какой-нибудь из отечественных сериалов, точнее, послушайте. (Про зарубежные я не говорю. Там все переводят открытым текстом -тоже хорошее пособие, никакого Флегона не надо). Возьмите, к примеру, оба сериала «Улицы разбитых фонарей». И попробуйте с закрытыми глазами отличить лексику ментов и бандитов. Боюсь, это вам не удастся.
Слышу-слышу убежденные голоса — это правда жизни, довольно лакировать действительность…
Мне приходилось читать «Парижские тайны» Сю, лучшие в мире детективные рассказы Честертона, По, Конан-Дойла — там даже воры говорят, для читателя, конечно, нормальным литературным языком. Обзовите меня хоть пуристом, но убежден: воровской окрас литературы и кино -свидетельство скудости мысли, дешевого грима, которыми пытаются скрыть свое неумение создать настоящую интригу, закрученный сюжет, яркий характер…
Вспомните свое детство и впервые открытый «Остров сокровищ». Пираты не были ангелами, оранными словами они начинали и заканчивали день. Но разве кому-то из вас «отсутствие правды жизни» мешало лихорадочно перелистывать страницы, на которых разворачивалась стремительная гонка за пиастрами?
Да, там благородная литература. Здесь — искусство подделки. И нам еще долго не расхлебать эти литературные и иные упражнения.
…С водоема, что возле наших дач, возвращаются двое мальчишек. Я не слышу, о чем спрашивает тот, что поменьше. Зато отчетливо доносится утвердительный ответ: «Базара нет!».