Крушение мифа, нам в поисках утраченного читателя
— Что прежде всего нужно писателю?
— Найти своего олигарха. (Из разговоров со студентами)
Пока мы дружно обсуждали смысл загадочной идеи Р. Барта о «смерти автора», оказалось, что в стране нашей, некогда «самой читающей в мире», почти вымер читатель. Да и кто сегодня будет читать литературу в поисках истины и смысла жизни, если на наших глазах произошла чудовищная девальвация слова, которое публично продается и покупается и никак не соотносится в сознании людей с правдой жизни. Это, кстати, в очередной раз подтвердило освещение СМИ событий, связанных с подлодкой «Курск». Отношение человека к слову на протяжении жизни одного-двух поколений изменилось -подобно тому, как менялось отношение А. Блока к женщине: от Прекрасной Дамы к проститутке (Катька из «Двенадцати»).
За последние несколько десятилетий мы стали свидетелями кардинальных изменений в отношениях общества и литературы, писателей и читателей. Суть их можно передать в нескольких словах: литературу не читают. На языке науки это будет звучать следующим образом: литература перестала быть социально востребованной.
Социологи, изучая судьбу книги в нашем обществе, выделяют две очевидных тенденции.
Во-первых, высокая классическая литература активно вытесняется литературой массовой. Eсли школьники и студенты, например, читают Толстого и Достоевского потому, что это «положено по программе», то вполне добровольно, как и прочая публика, они читают детективы и боевики, фантастику и любовный роман. Причины здесь не только в том, что XX век — век «восстания масс» и живем мы именно в массовом обществе, но еще и в том, что массовая литература, как и телевизионные сериалы, отвечает важнейшей потребности современного российского человека — потребности уйти от действительности с ее невыносимой для многих тяжестью. Так что это своего рода наркотик.
Во-вторых, что гораздо серьезнее, книга вытесняется визуальной культурой, музыкой. Она давно капитулировала перед телевидением, кино, даже живописью (в XX веке именно здесь совершаются основные художественные открытия), а фотография всеми признана главным искусством конца XX века. Кроме того, в последние годы книга активно вытесняется новой «Книгой книг» — Интернетом и так называемой сетературой.
Что же с нами происходит? Диагноз нам поставили, видимо, окончательный: «парадигматический сдвиг» (В. Пелевин). Наиболее авторитетные философы и культурологи дали имя стремительно уходящему XX веку — «век культурного промежутка». Это означает, что на протяжении века, а особенно интенсивно с 1960-х годов, утвердившаяся в Eвропе с эпохи Возрождения, а в России со времен Петра Великого культура Нового времени (модерн) сменяется культурой нового типа — культурой постмодерна, о которой ясно пока только одно: основными ее категориями становятся жизнь и байка.
В результате на наших глазах происходит не только переоценка всех ценностей, но и смена культурных парадигм: традиционные, существующие на протяжении веков представления, в том числе и о роли литературы в обществе, сменяются новыми.
Последние три века мы жили под сенью мифа о великой русской литературе. Литература была для нас не просто воплощением высших ценностей, она была «нашим всем» (если перефразировать слова Ап. Григорьева о Пушкине). Связано это с культурной ситуацией послепетровской России, когда писатель занял то место, которое в древнерусской культуре отводилось святому. В результате писатель наделяется и основными «функциями» святого, он — учитель жизни, подвижник, пророк и мученик. Последний подвижник и мученик, видимо, Солженицын, который на наших глазах превращается в юродивого русской литературы.
Я думаю, и сейчас еще есть немало людей, строивших свою жизнь по книге Островского «Как закалялась сталь», участвовавших в движении тимуровцев и усвоивших основные экологические истины из книг Распутина и Астафьева. Советский человек жил по книге и привык, вслед за Eвтушенко, считать, что поэт в России больше, чем поэт.
В последние десятилетия литература из «нашего всего» стремительно превращается (или уже превратилась?) в рядовое явление культуры, писатель из учителя жизни — в обыкновенного человека (в лучшем случае), частное лицо, а из писателей идут в имиджмейкеры и черный PR. Инженеры человеческих душ, как блестяще показал в романе «Generation «Р» В. Пелевин, становятся манипуляторами человеческого сознания.
Крушение мифа о великой русской литературе связано еще и с тем, что в обществе нашем, прошедшем через страшный опыт тоталитаризма, утверждается в последнее время идея отказа от признания одной системы ценностей, одной точки зрения на мир. На смену ей приходит идея признания всех систем ценностей, всех языков культуры, форм жизни и поведения (если они существуют в рамках закона). Это означает, в частности, что представление о литературе как о доминанте культуры — «нашем всем» — становится неактуальным.
Искусство перестало быть возвышающей альтернативой жизни, оно становится самой жизнью (искусство жить и выжить сегодня — едва ли не основное), сливается с праздниками и спортом. Как часто слышишь в последние годы слова: «В наше трудное время — опять праздник!»
Что же делать? Печалиться и плакать о крушении великого национального мифа? Но, во-первых, его продолжают питать тысячелетняя традиция Православия и неизбывная вера русского человека в Слово. А во-вторых, не лучше ли пойти в библиотеку и, как в старые добрые времена, взять Кибирова или Пригова, Галковского или Битова, Вик. Eрофеева или Сашу Соколова, Пелевина или Б. Акунина?
Н.П. Дворцова, профессор кафедры литературы Тюменского государственного университета