Как я стала леди Мценского уезда
Пахнет черемухой. Кирюшина макушка пахнет солнышком. Паша сделал себе маникюр перочинным ножом. Алиса гоняется за майскими жуками. Тобик ждет очередную порцию вареной печенки.
Собаки делают подкоп под забором и сбегают на речку купаться. Прибегают грязные, мокрые, с улыбкой на морде. Кошки почуяли дух свободы и выходят из дома на полянку, слушают птичек.
В окне — церковь XVIII века без колоколов, ее потихоньку реставрируют, длинная монастырская стена. Мечта русского человека: глухомань и скит. Паша с шести утра находит себе сто занятий (в городе сидел за компьютером), и результат — подтянулся, нормализовалось давление. Привыкаем жить в тишине, где музыка — это пение птиц, а шумит лесной перфоратор — дятел и потрескивает огонь в печи.
Каждый день думаем, что для нас по-настоящему ценно, и много-много гладим Тобика, похожего на медвежонка, он устал в одиночестве, ему нужен человек. Так началась наша жизнь в деревне Сторожевое Мценского уезда Орловской области. С апреля по август 2020 года в карантине.
Сидим мы с Пашей у печки-буржуйки, вытянув ноги, рядом примостилась рыжая Алиса. Паша в неге прикрыл глаза.
— Ты спишь?
— Размышляю, атмосфера такая романтичная, размышлительная.
— И о чем?
— Как компостную кучу сделать.
В деревне на моих глазах рождается могучий русский мужик. Тот, что виртуозно колет дрова так, что ломается топорище; тот, что разбирается в сложной системе газоснабжения и электричества, подключает сразу теплый пол и батареи на втором этаже; тот, что сооружает из деревянных поддонов диван, чтобы с него красиво смотреть на огонь; тот, что сначала паникует и говорит — нет, мы здесь жить не будем, а вечером расслабляется и говорит — как же на земле хорошо!
Нашли Кирюше деревенские штаны с дыркой под коленкой, пытаемся сломить его городскую волю -играть безвылазно на компьютере.
Как мы здесь оказались? О, этому предшествовала детективная история, конфликт между жительницей Голландии, которой пригрезилось построить дом в российской глуши, и настоятелем скита — он широко разошелся в федеральных СМИ.
Голландка уехала, а нам доверила присмотреть за красивым домом, огромным беспородным Тоби-ком и землей — шестьдесят соток одуванчика, лопуха и неведомой травы. А еще поле с журавлями, речка, лес, сосновая роща, липовая аллея, посаженная графом Шереметевым, и несколько душ — соседка Таня, соседка Надя и муж ее Слава, Валентина — сотрудница специнтерната для бывших заключенных, два монастырских послушника, настоятель мужского скита Филарет и пара дачников.
Соседка Надя кормила Тобика полгода. Живет она за шестьсот метров от нашего дома. Таким образом молодая пенсионерка (ей 55) Надежда прошла 180 километров снегов и луж до собачьей миски. Это примерно как если бы она дошла пешком до Тулы или Иван Сергеевич Тургенев из Спасского сходил в гости к Льву Николаевичу Толстому в Ясную Поляну и обратно. Конечно, Наде надоела такая жизнь, и она была очень рада нам — новым жильцам.
— Картошку-то сажать будешь? -первое, чем интересуется по телефону. — Тачку с собой возьми, я тебе посуды дам, в пакете не унесешь, привыкай к нашей деревенской жизни.
Надя маячит издали оранжевой курткой, чтобы я узнала ее дом. Чистый палисадник, веселенький заборчик, старенькая машина во дворе, злая собака, которая душу продаст за леденец. Надя улыбается, она уже приготовила мне десяток яиц, сую ей сотню в карман. Отмахивается — не надо! Сую настойчивей. Соглашается. Ура! Значит, при случае продаст еще.
Сидим на лавочке, гладим котенка, уплетаем пирожки с повидлом.
— Я все мечтала сад посадить, вокруг дома — ивы, липы, березы, елки, люблю большие тенистые деревья. Внутри — яблони, сливы, груши, — делится Надя. — Только выкопаю саженец в лесу, только примется, веточки оживут, потянутся к свету, так на следующие выходные приезжаем — зачахло деревце. Обидно, ужас! И ведь недавно догадалась, что все Любка эта. Соседка у меня была, вроде хорошая с виду женщина, говорливая — телевизор переболтает! Пять лет уже на кладбище лежит. С виду ничего, а внутри — старуха Шапокляк. Она сидела несколько раз, детей не имела. Мужик с ней и с ее родной сестрой жил… Да… Водой с солью поливала Любка мои деревья, и чего они ей дались?
Молчим. Вдыхаем вечерний туман.
— Зависть, что ли? — размышляет соседка. — Забора у нас тогда не было, все на виду. Как умерла Любка, так и деревья расти начали. Видишь, вот ива перед домом вымахала, мы со Славой подстригли ее шариком. Любка-Любка… как я раньше не догадалась? Она сама рассказывала: во Мценске раньше по центральной улице Ленина вечерами молодежь гуляла. Любка с подружкой, соплячки еще совсем, выберут самую красивую девушку, мимо пройдут и громко обсуждают: «Ой, страшна-ая!» Девушка смутится и убежит домой. Или парочка идет, а они девчонку булавкой в мягкое место. Вот она, вредность-то, где закладывается, в детстве еще.
Прогулялись с Пашей к Оке. Встретили рыбака, он похвалился единственной плотвичкой.
— Снега-то нет уже который год, река не поднимается. А раньше заходила рыба из Волги. За два-три подъема можно было поймать пять-шесть килограммов рыбы. Зверь в лесах тоже измельчал, его начальство бьет, полиция, егеря, не дает отдохнуть. Простым людям вроде нас с вами такая охота и не снилась. Нет улова совсем. Выдру видел. Сидела тут на бережку, лягушкой похрустывала.
Возвращались домой через распаханное поле, видели церковь в облаках, слышали наших собак и какую-то милую птичку. Нашли и задокументировали со всех сторон сморчок и тюльпаны в заброшенном палисаднике.
Ночи дышат свежестью, лесные птицы устраивают свой вечерний концерт, их пение до того целительно, что становится непонятно, зачем люди придумали все эти йоги, рэйки, психологические практики, расстановки, ведь можно просто сидеть на лавочке, слушать птиц и уноситься в дальние дали, к себе, к своим истокам.
Алиска охраняет наши рубежи особенно тщательно. В деревне она научилась гавкать и выть. С удовольствием тявкает на одинокого путника с металлоискателем, который исследует свежераспаханную землю за нашим забором, на трактор, на проезжающий мимо автомобиль.
А иногда просто так, от избытка чувств. Паша этот собачий восторг не поддерживает, особенно в три утра. Днем безостановочно кукует кукушка, накуковала нам уже лет двести на всех. Паша смастерил добротную будку Тобику, как и положено, с прихожей, утепленными полом, стенами и съемной крышей. Пес новый дом оценил сразу. За ним последовала Алиса, теперь ночует со своим дорогим новым другом, в дом не идет. И это собака, которая спала исключительно в кровати!
Продолжение следует.
***
фото: Церковь XVIII века.