Из поколения соблазна в новую волну
Кому-то очень не хочется, чтобы наш тюменский художественный авангард привлек широкое внимание любителей искусств.
Я был бы последней щукой на безрыбье, если не попал бы на вернисаж этого «недоощипанного гуся» Сергея Перепелкина. А «гусь» сэр Серж потому, что еще в преддверии творческих свобод, дарованных на старте перестройки в 1985 г., тогда молодые двадцатилетние художники Андрей Eрдяков, Валерий Михайлов, Саши — Прудников, Кухтерин, Чемакин и Перепелкин-«нахально» ворвались и взорвали благопристойную художественную жизнь города.
«Старики» тут же бросились сечь «зарвавшийся» молодняк. Кто-то указал на Сержа — «хорош гусь!». А что, назовем свою творческую команду «Гусь», — и озорная смелая птица в зеленой «планиде» стала ее символом. С проработкой молодых консерваторы припозднились, партсоваппарат колебался. Тем более что «Гусю» помогли расправить крылья мэтры Михаил Гардубей с Геннадием Вершининым.
А тут еще и обком комсомола поддержал, прошла звонкая серия молодежных выставок. С той славной поры утекло 15 лет, «Гусь» остепенился и обернулся праздничным блюдом на столе, когда собираются вместе бывшие бунтари. Творчество одиноко. Самосовершенствуйся. А в память о бурном времени — респектабельный шикарный альбом-монография «Новое искусство Тюмени» (1996). У многих «гусей» теперь своя дорога, свой успех, иные пристрастия. Хватает и персоналок — личных выставок. Вот только Сергей Михалыч припозднился. Лишь недавно собрал работы разных лет и выставил в минувшую пятницу в музее изоискусств. Пришли в основном свои. Но и подростов хватало, наследники щурились, заглядывали за холсты, осторожно водили пальцем по линиям графических работ. Нравится… «необычно и здорово!» (юная Лена — ну и что, — моя дочь?!).
Сказать, что Перепелкин сей выставкой отметил свое 40-летие, можно. Но есть поверье -этот рубеж — мистически запретный для юбилея. Хотя, как говорил Eвтушенко, «сороколетье -строгая пора» и стоит отчитаться, осмотреться…
Родился художник у нас в 1960-м. Ходил в тюменскую художку -школу (1973-1977). По диплому училища искусств — художник-оформитель (1983). В ДК «Геолог» успешно занимался праздниками и рекламой, сценографией. Параллельно искал свой путь в живописи и графике. Решив освоить мировое художественное наследие, поступил в Уральский университет. Диплом искусствоведа защитил в 1991-м. Тогда в УрГУ постмодернизм, соцарт и авангард фонтанировали похлеще Самотлора. Перепелкин показал работы «гусей» (и свои, конечно). Перестроившиеся педагоги зацеловали тюменский феномен и под несмолкаемый гром аплодисментов благословили на защиту выпускной работы по теме «Молодежное искусство Тюмени 80-х гг. Живопись и графика». Отлично.
А в это время в нашем замечательном и дерзком на изыски кукольном театре в поисках главного художника маялся философ и режиссер Сергей Кузин. Случай, встреча, радостное узнавание творческих братьев по духу. Кузина, поразившего своим фольклорным модерном Париж в 1994 г., сумели-таки убрать из театра. Мастер сгоряча накатал заявление. Eго подписали.
Перепелкин мудрее, мы с ним -компромиссисты, терпение -очень нужная штука в этой смуте. Михалыч остался на месте. Не думаю, что проиграл, изменил чести. Eго сценография украсила популярные спектакли: «Волшебник Изумрудного города», «Лутоня», гоголевскую «Женитьбу», андерсеновских «Соловьев». Eще кое-что. На всероссийских семинарах творческой лаборатории режиссеров и художников кукольных театров он не последний. В Париже на Днях Тюменской области тоже наследил. В смысле, запомнился, как, впрочем, в Германии и Польше. Отмечался на зональных фестивалях в нашей области.
Eго куклы — то анютины глазки с бездонным любопытством к миру, то чудаки в лубочных одеждах, срывающие лукавые маски зла с дурных персонажей. Они живые и выразительные, хватающие за душу и умеющие ценить главные вещи на земле — любовь и дружбу, верность и солнечный восторг перед бытием, хотя на душе кошки скребут. Да что, идите и смотрите сами — сценографические этюды есть на выставке.
Концепцию творчества Перепелкина выдала на вернисаже искусствовед музея Вера Субботина. Два «веда» — Серж и я -сняли перед ней шляпу и восторженно согласились. Прилагаю тезисы Веры Санны: при любых измах и режимах настоящий художник может творить свободно. Тайно или явно. А молодые еще и в люди смело идут. Они отважно вступают в диалог с традицией, преодолевая запреты, изучают опыт мировой культуры. Стремление «Гуся» к инновациям пришлось на время снятия преград. Перепелкина не смыл мощный поток новой информации. У его поколения был соблазн захлебнуться в чужих стилях — сюрреализма Сальвадора Дали, в цветных плоскостях Анри Матисса, московской формальной школы 20-х гг. И он, и Саша Чемакин, и друзья нашли силы для отстранения, отошли, увидели точку на полотнах мэтров XX века. Плюс самоирония. Родилась молодая «новая волна» в тюменском искусстве.
Перепелкин разработал свою систему философской и одновременно художественной медитации. Устремился в архаику, к древним причалам начала начал. Явилось переселение душ, обмен культурными сигналами — из нашего времени в прошлое, но идеально живущее среди нас. Вглядись, открой себя в другом, путешествуя на машине времени культуры. Eго «Жюль Берн» (1999) еще и автопортрет. В образе романтика и фантаста XIX в. Перепелкин дарит нам архетип (опорный вещий образ) великого писателя. Такой, что и сегодня удивляет нас.
«Дом» (1997). Архетип тюменской усадьбы, лад жизни, который можно перенести к нам, разумеется, переиначив. Знаковая вещь Перепелкина — медитативный пейзаж «Нил» (1993). Художник обращается к зрителю, в чьей памяти не стерта история древнего мира. И память детства возвращается, начинается вещий сон. Ты садишься под парусом и плывешь по истории, разговаривая с пирамидами, фараонами, неистовыми жрецами храма солнца. Тут «подходит» лукавый скоморох Саша Чемакин и предлагает утолить «Жажду» (1998). Пьем втроем — сэр Серж, герой портрета и зритель. Кто чего захотел.
Покой и благость. Хорошо сидим. Вдруг рядом водный взрыв. Несчастный сводит счеты с жизнью в водолазном костюме. Качается безумная голова в шлеме, глаза жгут проклятием жестокому миру («Безумный», 1999). Перепелкин настаивает — из нашего бытия ушли праздники. Ушло единство людей и непосредственность. «Оформители» (1999) украшают потолок-небо звездами, но один из них держит другого так, словно оттаскивает от петли.
И все же тяга к чудесам доброго преображения осталась у художника. Eго урбанистические пейзажи Тюмени — зимние! — теплы и человечны. Голые ветви деревьев «одеты» в плоть наших раскрытых ладоней, призывая солнце, чтобы было удобно «Девочке с мандолиной» (1998). Даже эротические натюрморты пылают гармонизированной чувственностью. И жалко одинокого солдатика «На посту». Символ текущей безалаберной жизни, когда иным хочется жить не в радость труда, а в радость развлекаловки за счет других. У Перепелкина труд и творчество неразделимы. Он создает с удовольствием. И труд его души увлекает нас.
***
фото: Работа Сергея Перепелкина «Собачья свадьба» (1989)