Двадцать второе уже позади
Июнь, жара, понедельник… Говорят, что в клиники в этот день вереницей тянулись гипертоники и сердечники. По радио — на востоке кто-то разобрал рельсы перед пассажирским поездом, на западе — очередной взрыв. Жизнь с утра представляется тягостной и беспросветной. Хочется закрыть окна и двери и погрузиться в собственную меланхолию…
Но старый-престарый кот с вычурным именем, данным ему пятнадцать лет назад в память об одном из героев рассказа Паустовского, мягко трогает лапой твою свесившуюся с постели ладонь и напоминает, что жизнь должна продолжаться. То есть что кошачий завтрак никто не отменял…
… И граф встает,
ладонью бьет будильник,
Берет гантели,
смотрит на дома.
И безнадежно лезет
в холодильник,
А там зима, холодная зима…
Это уже Олег Тарутин, ироничный поэт-геолог (жив ли бродяга?), возвращается в память тотчас, как ты щелчком отключаешь очередное и столь же мрачное радио-пророчество…
День раскручивается, как тайфун. Телефонные звонки и встречи. Просьбы немедленно приехать, а потом стариковски-неторопливый и обстоятельный разговор с ветераном-читателем, который уверяет, что выписывал «Курьер» с первого номера (чего не может быть никогда, поскольку подписка началась с шестнадцатого). Немножко напряженный и, по словам Петра Щепелина, председателя комитета по управлению имуществом, колючий разговор о собственности («Курьер», как вы понимаете, тоже собственность). Где-то в четвертом часу, в очередной раз вспомнив про обед, вдруг спрашиваешь себя — а где-то ужасное настроение, с которым ты открывал глаза? И где тот поворот, что переменил его?
Eсли работа, так она в газете каждый день разная и каждый день одинаковая. Eсли круг общения, то он, приблизительно, повторяется. Правда, наконец-то решилась большая-пребольшая проблема в общественных делах — восстановлении памятника истории, которым тебе приходится заниматься. Правда, наконец-то один из самых настойчивых депутатов городской Думы привез в редакцию документ, который давно сулил опубликовать. Правда, сотрудник, которому давно не удавалось войти в ритм, согласный с ремонтом городских улиц, начал синхронно выдавать материал за материалом. Правда, два других корреспондента, которые совмещали работу в газете с учебой в ТГУ, наконец-то получили дипломы и даже подписали обходные листы (хотя и уплатили крупные суммы «за превышение сроков чтения книг» — быстрое чтение, оказывается не только полезно, но и выгодно, если это в тюменском госуниверситете)…
Маленькие радости рабочего дня. Выкатился из принтера очередной номер «Тюменского курьера». Сейчас в первой полосе осталось только одно белое пятно — на месте редакторской колонки. А через месяц мы надеемся вместе с читателями преодолеть и собственный, так сказать, миллениум. Тысячный номер, считая с того дождливого и опасного октябрьского дня, когда с печатных машин сошел самый первый «Курьер».
У каждого из нас бывают плохие дни — из-за солнца, из-за дождя, из-за раздражительного начальника, которому тоже кто-то испортил настроение. Но попробуйте заняться делом. Своим любимым добрым делом. Вот увидите, все обязательно наладится.
Тем более что грустный день 22 июня, самый длинный день года, позади. Пора настраиваться потихоньку на зиму, к которой мы уже повернулись лицом.
Так что доброго вечера мне, пишущему последние строки этой колонки. И доброго утра вам, тем, кто завтра станет ее читать.