Нет пределов дальнейшему усовершенствованию
Когда-то, лет 20 назад, вступив в должность начмеда многопрофильной больницы, я уже через месяц получил указание главного врача о сборе квартальных отчетов подразделений. Так было заведено. Через три-четыре квартала, собирая очередные планы, я задумался: к чему эти планы? «Так надо», — ответил мне главный врач. Но сомнения не оставляли меня. Дело в том, что все заведующие отделениями повторяли из раза в раз пункты первого плана, разнообразя их приписками вроде «дальнейшее усовершенствование медицинской помощи», вариант — «улучшение усовершенствования медицинской помощи» — и т.п. В конце концов я уговорил главного врача собирать планы раз в году. «На большее не рассчитывай», -решительно сказал главный. А на большее я и не претендовал, потому что раз в году я сам должен был сдавать план работы больницы в гор-здрав, а формировал я его из планов заведующих. Чтобы план не выглядел куцо, я тоже перемежал его пунктами с «дальнейшим усовершенствованием». Феномен «дальнейшего усовершенствования» требовал понять себя.
В конце концов я понял, что собирание планов помогало горздраву в «дальнейшему совершенствовании медицинской помощи», потому что с них тоже требовали план. В горздраве формировали свой план и сдавали в горком, а те — дальше. И так, я думаю, было везде. Поэтому привычка сдавать планы работы сидит в нас крепко. Вернуться к размышлениям о составлении планов заставила меня опубликованная в «Медицинских вестях» «Концепция развития здравоохранения города Тюмени».
Получается, если существует федеральная «Концепция развития здравоохранения и медицинской науки в РФ», одобренная постановлением правительства РФ, грех не написать и муниципальную и получить одобрение администрации города?
Несмотря на трактовку слова «концепция» в глоссарии тюменской «Концепции» как «то или иное понимание явлений», я под этим словом понимаю не «то или иное», а директивную идею, цель, на выполнение которой должны быть настроены все элементы системы (см. глоссарий, обеспечивающий тюменскую «Концепцию»), в нашем случае — системы здравоохранения страны, частью которой мы продолжаем быть, хотя многое в этой системе разрушено.
Целью же развития здравоохранения и медицинской науки в Российской Федерации является, цитирую, «сохранение и улучшение здоровья людей, а также сокращение прямых и косвенных потерь общества за счет снижения заболеваемости и смертности населения», и даже даны направления, как этого добиваться, цитирую: «путем внедрения в медицинскую практику современных методов профилактики, диагностики и лечения, путем повышения эффективности использования ресурсов здравоохранения».
Далее в российской концепции идет линейное распределение ответственности за выполнение поставленных задач: Минздраву -стратегия, концепции; облздравам — то, что должно быть заботой субъекта Российской Федерации и что нужно делать на муниципальном уровне.
На муниципальном уровне органам здравоохранения, написано, следует формировать и реализовывать муниципальные программы в контексте задач концепции, но федеральной.
Трудно понять, что все-таки имел в виду авторский коллектив, создавая сей документ, — изложение директивной установки или план действий? В нем есть элементы и того, и другого, и третьего — служебной записки, и четвертого -квартального отчета, и пятого -годового отчетного доклада и т. д., но причем здесь концепция?
«На основании общих закономерностей и тенденций, характеризующих состояние здоровья и качество оказания медицинской помощи населению г. Тюмени, создать предпосылки к следующему…» — вы что-нибудь поняли? Это — «цель создания концепции», предваряющая «Концепцию». Не боясь упрека в выдергивании фраз из контекста, не буду цитировать «цель» до конца, это будет жестоко.
А вот и привет из прошлого -коронные фразы: приведет «к дальнейшему развитию амбулаторно-поликлинической помощи…», «созданию оптимальной системы. Медицинской помощи в городе», «совершенствованию, систем профилактики…».
Что же к этому «дальнейшему совершенствованию» приведет? Смотрим выше: оказывается, что «практическая реализация принципа». Какого же? Который «видится в максимальном сохранении гарантированной, доступной, бесплатной медицинской помощи».
«Внедрить в систему здравоохранения города стандартизацию медицинских услуг в системе оплаты стационарной помощи» — вы что-нибудь поняли? Когда я трижды прочитал эту фразу, пытаясь «врубиться», у меня закружилась голова. Попробуйте сами, если не верите.
Я внимательно прочитал третью главу «Состояние здоровья населения г. Тюмени», пытаясь в ней найти отражение цели, поставленной федеральной концепцией. Но увы. В течение четырех лет в городе происходило планомерное снижение смертности — с 1995 по 1998 год. В каждом из этих годов в городе умирало на 100-120 человек меньше, чем в предыдущем, в 1999 году — на столько же больше. Это еще, как говорится, не тенденция, но дальше будет видно. Боюсь, уважаемые коллеги, в этом месте вы меня заподозрите в злопыхательстве. Уверяю вас, нет. Здравоохранение, как и любая другая отрасль народного хозяйства, должно быть эффективным, а эффективность здравоохранения должна измеряться жизнями и здоровьем людей, сохраненными этим самым здравоохранением. Идет ли речь о заболеваниях, которые дают самую большую смертность (ишемическая болезнь сердца и сосудистые заболевания головного мозга, онкозаболевания и т.д.), или социальных, таких, как туберкулез и сифилис, — очень много зависит от здравоохранения. Тем более что первые — вполне управляемы, т.е. здравоохранение может снижать смертность (пример 1995-1998 годов).
Для этого в свое время была разработана программа, проведена колоссальная работа, затрачены деньги, создана единая идеология городского здравоохранения, каждый участковый врач, каждое отделение поликлиники, все поликлиники города были озадачены этой проблемой. Поликлиники ежеквартально сравнивались между собой по уровню смертности, по охвату активным наблюдением хронических больных, особенно больных ишемической болезнью сердца, сравнивались по раннему выявлению онкобольных и выходу на инвалидность. Сотни компьютеров в кабинетах врачей ежедневно без устали мигают красными огоньками, предупреждают, упреждают, призывают к действию, напоминают: не забудьте о том-то больном, он давно не является, у другого — риск онкозаболевания, третьего, пятого, десятого нужно проконсультировать у окулиста, кардиолога, онколога и т.д., и т.д. Уверен, все это в поликлиниках живет и работает, не могут врачи разом все бросить, но когда их работа, их возможности не находят отражения в кардинальном документе, а он, и это очевидно, с такой целью создавался, это удручает.
Материально-техническая база, мощность коечного фонда, стационарозамещающие технологии, реструктуризация, основные фонды, муниципальный заказ — все эти фразы в контексте «дальнейшего усовершенствования», конечно, могут впечатлить кого-то, но не врачей. За ними не видно реальных, жизненных проблем как; больных, так и врачей, этой первичной связки, матрицы, на которой зиждется система здравоохранения.
Я прошу уважаемую группу авторов не обижаться за резкость, но ведь они должны были уважать нас, своих коллег, выпуская такой «документ». Неужто они считают, что медицинская общественность может проглотить все, что ей подсунут?
Р.S. Написал про мигающие компьютеры, и почему-то вспомнился рассказ известного писателя-фантаста Рея Брэдбери «Будет ласковый дождь». Там описывается дом, который стоит на холме. В нем никто не живет. Вот дунул порыв ветра, зазвенело разбитое оконное стекло, вот отвалилась краска с потолка, что-то еще… Постепенно понимаешь, что произошла какая-то катастрофа, возможно, на всей земле. Нет людей. Может, погибли, может, улетели на другую планету, у Брэдбери это случалось. Но в доме чисто и уютно. Бесшумно работают калориферы, пощелкивает холодильник, пробегают механические мышки-пылесосы, подбирая осколки стекла, отшелушившуюся краску, пыль. Сделанные человеком умные машины поддерживают жизнь, тепло. Но понятно: все разрушится, все угаснет постепенно.
А.Б. Eрбактанов, врач
***
фото: