Спасти музей, как человека
Ольга Ланчук ставит перед собой трудновыполнимые задачи.
— Всегда задавалась вопросом: чего я могу, а чего — нет, — рассказывает она. — И проверяла себя. Могу я работать в школе? Шла и работала. Могу! А на радио? Могу! В институте? Тоже могу. В музее? Пока не знаю…
Именно это «не знаю» держит Ольгу на посту директора музея истории тюменской медицины уже семь лет. Сегодня она — единственный его работник.
Жизнь Ольги по-настоящему неотделима от музея, даже личную часть Ольга выстраивает таким образом, чтобы музейному делу не мешала. А чтобы помогала.
— Если музей переезжает- вся моя семья помогает паковать фонд, перевозить, разбирать-собирать шкафы. Если потоп — вместе его ликвидируем. Я, наверное, пока не замужем только потому, что совместить такую работу и семью очень трудно. Не каждый мужчина захочет ехать ночью в музей, чтобы совком собирать с пола воду!
Воду и трубы за эти годы музей действительно «проходил» не раз: несколько потопов, несколько капитальных ремонтов и переездов. Даже кражи. С огнем, к счастью, не столкнулись. Хочется сплюнуть и постучать по дереву-хоть бы ничего плохого больше не приключилось.
Музей, о котором не знают
— Ему больше 30 лет, но не все знают, что он существует, — говорит Ольга. — Между тем, здесь хранится 10 тысяч экспонатов.
Фонд музея начал формировать в 1970 году известный тюменский врач Юрий Семовских, планируя всего за пять лет собрать основную часть экспонатов. Но, конечно, за такой короткий промежуток времени найти материалы, рассказывающие о медицине в Тюменской области, в Тобольской губернии, о лучших врачах, было невозможно. Поэтому фонд формируется до сих пор. В основном, силами врачей, которые каждый год приносят сюда по 500, а то и по тысяче экспонатов — медалей, старых писем, личных дел, фотографий…
Здесь много интересного. Ольга, музеевед по образованию, о медицине до прихода сюда знала немногое. Однако сейчас, перелопатив горы документов, может рассказать обо всем, что касается становления врачебного дела в области.
Особенно восхищают ее письма, которые врачи писали с фронта. Или те, что писали в начале XX века тюменские доктора, уехавшие на Север лечить кочевые племена ханты, манси и ненцев.
— Эти письма, будь то военные треугольники или старинные дореволюционные конверты, рассказывают о том, чего мы не помним или не можем знать. Мы обычно чем располагаем? Сухими фактами, статистикой: столько-то врачей работали на фронте, столько-то были представлены к наградам. А здесь читаешь письма, — воспоминания, как к деревенским роженицам в конце XIX — начале XX века приезжали врачи. Как в кино: по бездорожью, ночью, добираться до глухой деревушки, где гибнет женщина, которой местная повивальная бабка не может помочь… Как врач отвязывает от роженицы седло (бытовала примета, что если привязать рожающую женщину к седлу, то ребенок благополучно родится), как убирает коренья, разбросанные по комнате, приводит все в порядок…
Это время — момент воспитания народа: людей учили доверять медицине, а не использовать только народные приемы, которые работают далеко не всегда.
… Или воспоминания о том, как девушки-медсестры ехали в поездах на фронт. Вагоны не топи-
ли, поэтому спать приходилось, крепко прижавшись друг к другу. И в течение ночи меняться местами, чтобы у тех, кому выпало спать у стены, не примерзали к ней волосы…
То, о чем рассказывает Ольга, — малая часть нашей истории, событий, происходивших в Тюмени и Тюменской области, это характеристика ушедшего времени.
Музей, который не нужен?
Когда семь лет назад Ольга пришла работать сюда, еще были и штат сотрудников, и экспозиция. Пошла работать за небольшую зарплату, чтобы «отдать долги Родине за бесплатное обучение». Музей тогда показался ей просто чарующим: столько информации он хранил, столько историй, человеческих судеб!
— Потом директор музея ушла на заслуженный отдых, ей уже было за 70. Мне предложили эту должность. Конечно, я тогда не знала о том, сколько всего плохого придется пережить…
Сначала случился потоп. Залило все помещение, вода стояла по щиколотку. Ольга впервые собрала родственников и друзей, вместе убрали воду. Но некоторые экспонаты были изрядно попорчены, начали плесневеть. С тех пор Ольга никогда не ставит на пол ничего ценного. Особенно бумаги старается убирать повыше, их уже не восстановить.
На следующий год потоп повторился, но сотрудники уже были к нему готовы, заранее запаслись глубокими совками и ведрами. Но вода хлынула через порог, так что пришлось выпустить ее на улицу и ночью при свете автомобильных фар открывать канализационный люк, чтобы вода ушла туда, а не растеклась по улице.
За последние семь лет музей сменил прописку несколько раз: сначала бытовал на улице Котов-ского, затем его приютил медицинский колледж, потом пришлось перевезти фонд в подвалы областной больницы N 2. После чего в больнице музею выделили большой зал.
— Мы обрадовались, ведь, наконец, у нас была подходящая площадь, и даже умывальник. Моя мама говорила, что музейная работа — непыльная. Ничего подобного! Именно пыльная: руки приходится мыть по нескольку раз на дню… Мы приглашали на лекции студентов медицинской академии и колледжа, помогали им писать научные работы…
Теперь у нас забрали половину зала, разделили его на две части, построив перегородку. Снова — ни умывальника, ни туалета… Штатных сотрудников распустили, осталась только я. А работать в одиночку с такими фондом невозможно!
Удивительно, но Ольга не отчаивается. Она вообще старается видеть в жизни хорошее. Она -из тех людей, которые ради дела забывают о себе. И хотя приходится оплакивать музейные потери, потому что их много, она празднует свои маленькие победы. Хотя их пока мало.
Сейчас, впрочем, забрезжил свет в конце тоннеля: музею пообещали помещение в бывшем здании травматологии на улице Ленина. Помещению требуется капитальный ремонт, но директора это не пугает. Ведь если все сложится, то будет место и для экспозиций, и для приема посетителей.
На закономерный вопрос, почему она, молодая женщина, которой, наверное, нужно думать о семье и детях, уже который год бьется за музей истории тюменской медицины, который гонят отовсюду, Ольга ответила так:
— Бросать его в таком положении, как сейчас, нельзя. В конце концов, мы в ответе за тех, кого приручили. Да и такой многолетний труд погибнет! К тому же, я люблю людей, люблю работать с ними, общаться, узнавать что-то об их жизни. А музейная работа, что бы там ни говорили, это работа с людьми. Трудно, не спорю, люди встречаются разные. Но если взялся за гуж… А не любишь людей — иди фасовать картошку, она молчаливая!
Понятно, что Ольга Ланчук будет работать и бороться за свой музей. Потому что согласиться с поражением не может. И потому что любит этот музей: не громко, с фанфарами и лозунгами, а спокойно и рассудительно. Считает, что он городу необходим, потому что день сегодняшний уже завтра станет историей, которую надо помнить и знать.
По-моему, она абсолютно права.
***
фото: Ольга Ланчук.