Бабочка на штанге
Последняя сказка
Начало в NN 123-162.
— Не скучай, мы будем тебя навещать.
Когда вышли и прикрыли дверь, я спохватился:
— А замка нет? Ян, ты же сам говорил: вдруг кто-нибудь…
— Есть внутренний замок…
— А ключ?
— А ваш ключик… — сказал Ян.
Чибис полез в карман у пояса…
Все летние дни Чибис ходил в костюмчике, который в мае заставила его надеть тетушка. Только иногда вместо рубашки натягивал футболку. И заменил на штанах пояс. Надевал не прежний узкий ремешок, а другой, пошире. Этот ремень прихватывал сверху клапан кармана. В кармане Чибис носил два предмета: завернутый в обрывок замши ключик и рогатку-индикатор.
Ключику вообще-то полагалось быть у меня. Ведь это я отвоевал его у компьютерного кота Арамиса! Но Чибису нравилось носить волшебную вещицу при себе, я и не спорил.
А рогатку Чибис поломал и выбросил! Через пару дней после того, как нашлась маска. Он сказал об этом небрежно, будто о мелочи. Однажды мы вошли в зал с «Эвклидом», и я увидел «мишень»:
— Смотри, опять шпионская муха! Сбей!
А он:
— Я выбросил стрелялку…
— Почему?!
— А зачем она, если Агейка нашелся?
— Ну… а мухи-то?
— Мух сбивать научился Шарнир-чик. Лазерным лучом из пальца…
— Все равно. Зря ты ее… — пожалел я рогатку.
— Тебе-то какое дело? — огрызнулся Чибис. Как-то не по-доброму. Потом добавил примирительно: — Клим, она мне надоела. Все время шебуршала и вертелась в кармане, как пойманная саранча…
Я только плечами шевельнул: тебе, мол, виднее.
… Сейчас Чибис умело запер кладовку, положил ключик на ладонь:
— Возьмешь себе?
Я подумал: если скажу «давай», он опять обидится (какой-то взвинченный стал в последнее время).
— Пусть будет у тебя. Карман подходящий…
Мы с Чибисом заранее договорились, что первого августа придем в кафе к половине девятого, встретим Саньчика и Соню, покормим с ними Бумселя, проводим Вермишат до лагеря и двинемся на станцию Пристань. Мотовоз до Колёс отходит в десять. Мы окажемся в поселке через полчаса. Будет еще время, чтобы не спеша добраться до деревянного солнышка на башне и укрепить там Агейкин портрет. Ринкин папа — мэр Валентин Валентиныч — обещал договориться с новокалошинскими монахами, чтобы те дали машину с лестницей. Нам, конечно, забираться к макушке башни не разрешат, сделает это пожарник дядя Игорь. Кстати, он сказал, что, если не будет лестницы, заберется по скобам, ему не привыкать. А мне и Чибису придется стоять внизу, в гуще «пуп-пельхаусного народа» и аплодировать. Немного обидно. Да ладно! Главное, что Агейкина улыбка засияет высоко над землей.
Мне казалось, что, когда это случится, на свете многое изменится к лучшему. И галактики в скоплении М-91 затормозят разбег, и астероид Юта-Б не станет приближаться к планете, и всеобщее потепление не станет раскочегариваться с прежней силой, и всякие пожарные и санитарные инспекторы больше не буду гно-бить кафе «Арцеуловъ», и не случится еще много всяких бед, о которых мы с Чибисом вовсе и не догадываемся… И была еще одна надежда, но я боялся о ней даже думать. Я не знал, зависит ли она от Улыбки…
Зато про другое знал я точно! Под Агейкиной улыбкой Пуппель-хаус превратится в самое веселое место на свете, там будет самая дружная и веселая жизнь и это добавит Ринке много радости. И она, может быть, от такой радости однажды снова клюнет меня губами в мочку уха… (Ненормальный, да? Другие парни в моем возрасте мечтают уже не об этом, а… тьфу! После таких мыслей я даже боялся взглянуть на Ринку — вдруг она их прочитает?..).
Когда мы отпирали кладовку, чтобы навестить Агейку, оба наших мобильника начинали тихонько вызванивать знакомый вальс. А ключик заметно теплел в наших пальцах.
— Ничего удивительного, — спокойно сказал про это Чибис. — ВИП в такие моменты нагнетает напряжение.
Мне почему-то не понравилось спокойствие (даже равнодушие какое-то) Чибиса. И я решил снова поговорить о ключике с Яном.
С этого разговора и начался наш с Чибисом разлад…
Шарнирчик сбил метким лучом очередную муху в большом зале и понес ее Яну в конторку — по-
хвастаться. А мы пошли просто так, за компанию. Ян сидел, зарывшись по макушку во всякие счета и накладные. Однако оторвался от дел, Шарнирчика похвалил, а меня и Чибиса спросил:
— Какие новые открытия совершили, господа кнабс-лейтенанты?
Я сказал:
— Тут бы со старыми разобраться… Например, с этим ключиком. Ян, какая все-таки у него природа? С точки зрения науки? Как он оказался в Футуруме у Арамиса, а потом у нас? Он что, умеет прокалывать пространства?
— Задал бы этот вопрос Арамису… — буркнул Ян, сопя над бумагами. Ему было явно не до нас, но меня подзуживало дурацкое упрямство (бывает иногда такое).
— Арамис же больше не вылезает из Футурума… А ты что, знаешь меньше, чем он?
Чибис молчал рядом со мной. Мне казалось, что осуждающе. Ян сказал:
— Конечно, меньше. Спроси меня о чем-нибудь попроще…
— О чем?
— Клим… — сердито шепнул Чибис. А Ян сдержанно ответил:
— Например, о диалектике квантовых уравнений Корнеева и Штейна, связанных с аномалиями темпорального поля второго уровня…
Я куснул губу и хотел спросить об этой диалектике, но у Яна затарахтел на столе красный телефон. Ян опять оторвался от бумаг, слушал полминуты, потом оглянулся на нас:
— Братцы, вы извините…
Мы вышли из конторки и зашагали по коридору. Жужжали под потолком желтые лампочки. Мы с Чибисом шли рядом, а Шарнир-чик в двух шагах позади. Чибис мне сказал:
— Чего ты пристал к Яну? У него куча дел, а ты лезешь со всякой неразберихой…
— Потому что хочу, чтобы сделалась «разбериха»…
Шарнирчик сказал у нас за спиной:
— Ян тут не поможет. Природа этих ключиков пока не поддается расшифровке. Для этого надо проникать в пространство уровня эм-зет, а такое пока не удавалось никому…
Мне спросить бы: что за «эм-зет»? Но почудилось, что Шарнирчик хихикнул. И я бросил через плечо:
— А тебя не спрашивают…
— А я просто так сказал, без «спрашиванья». Жалко, что ли?
— Конечно, жалко! Таскаешься за нами, лезешь не в свои дела! Да шпионишь еще!
— Когда это я шпионил? — Шар-нирчик возмутился так, что в нем, кажется, зазвенели все железки.
— А сколько раз! Суешься, куда не надо, а потом болтаешь!..
Я ждал, что Шарнирчик заругается. Но он вдруг ссутулился и побрел от нас обратно по коридору. Меня царапнуло. Я чуть не сказал ему в спину: «Да ладно тебе обижаться-то…» Но тут вмешался Чибис. Он прошелся по мне сине-зелеными глазами (при лампочках они казались почти черными):
— Зачем ты так на него?
Мы оба остановились.
— Как? — сказал я.
— Думаешь, если он не человек, то ничего не чувствует?
Я давно уже не помнил, что Шарнирчик — «нечеловек». Он был для меня как обыкновенный парнишка, вроде одноклассника. Но он был капризной личностью, а я таких не люблю, будь они хоть из костей с мясом, хоть из железа. Я так и сказал Чибису. Но он не поверил (или сделал вид, что не верит):
— Это ты сейчас так говоришь. А по правде…
— А что по правде?.. Чибис, я не
понимаю: чего ты на меня наезжаешь? Я… тебя чем-то разозлил?
— Не чем-то, а вообще, — сказал он, глядя поверх моего плеча. — Делаешь вид, что добренький, а на самом деле…
— Когда я делал такой вид?!
— Сколько раз… С Яном рассуждаешь про «добро с добротой», а сам…
Я с Яном рассуждал про это один или два раза в жизни! Мы вместе с Чибисом рассуждали. Когда говорили о всяких энергетических полях и дисбалансах. Так и хотел я сказать Чибису. Но вдруг понял: ему это не надо. Ему надо, чтобы появилась причина для ссоры. Хоть какая…
Почему?!
Мне бы сказать: «Чибис, что с тобой? Я в чем-то виноват, да? Ну, тогда… прости меня…»
Но я с младенчества терпеть не мог просить прощения. Даже если в чем-то провинился! А сейчас — в чем? И сказал:
— Что-то не понимаю я тебя… Чибисов…
— Ну и не понимай. Это ведь удобнее всего — не понимать. Рычишь на всех… Даже на Сань-чика и Соню. То такой добренький с ними, вермишелькой кормишь, а то… Вон, тогда как заорал на Саньку: «Голову оторву!»
Я, правда, заорал однажды. Потому что он стал отковыривать стамеской от полена кусок сосновой коры, стамеска сорвалась, и он чуть не всадил ее себе в ногу. Я перепугался, вот и завопил: головотяп, мол.
— Он же сам виноват! Мог ведь калекой сделаться! Я и на Лерку ору, если она рискует по глупости…
— На Лерку тем более, — кивнул Чибис. Кажется, даже с удовольствием. — Даже туфлей огрел, как корову в стойле… Тоже доброта…
Он был сейчас какой-то чужой. Будто и не Чибис вовсе. Ну а я… должен, что ли, на четвереньки садиться перед ним?
— Ты в мои семейные вопросы не влезай… Я ведь не суюсь в твои дела с тетушкой…
— Этого еще не хватало!
— Не бойся, не буду…
— Ты тоже не бойся. Я тоже больше не буду.
— Вот и хорошо.
— Вот и договорились…
С этими словами мы вышли на двор.
— Пока… — сказал Чибис. И пошел, не оглядываясь.
— Пока, — сказал я ему в спину. И зашагал к арке, которая вела в наш двор.
Новые беды
Я пришел домой, сел на тахту и стал смотреть в стенку.
Сначала я ничего такого не чувствовал. Никаких угрызений и опасений, только досаду на Чибиса. Какая сколопендра его укусила? Может, с теткой опять не поладил? Или от матери плохие известия? Но я-то при чем? Раньше бывало наоборот — поделится неприятностями и сразу веселеет… А, может, все же это я в чем-то виноват? Но в чем? Взял бы да сказал прямо!..
Ну да, я в самом деле иногда веду себя по-свински. И с Леркой, и с Вермишатами. Сам чувствую, раздражительный стал. Мама не раз говорила: «Переходный возраст». А один раз выразилась непонятнее: «Гормоны, наверное. Пубертатный период…»
Я пристал к маме: что это такое. Она сказала:
— Нынче на все вопросы есть разъяснения в Интернете.
— Он вторые сутки не работает.
— Тогда спроси папу. Это мужская тема…
Продолжение следует.
***
фото: